/ Форум / Встречи и общение / Лечились, учились, служили, отдыхали

Ответ для nadya:

nadya:
Здравствуйте. Меня зовут Надежда Екимова (Панина). Я очень хочу узнать о Чертищеве Александре Александровиче. Когда я лечилась у него, Вас ещё не было. Или я, возможно, о Вас не знала.
Я заходила на сайт КНИИЭКОТии, искала его по отделениям, но так и не нашла. Расскажите, пожалуйста, о нём поподробнее. Большой привет, если вы с ним созвонитесь или увидитесь.

Добрый день. А когда вы у него лечились? я родилась в июне 1986 года.
Вот ссылка на отделение, где работает мой папа.

Чтобы увидеть ссылку
зарегистрируйтесь или войдите

Я с ним увижусь на мартовские праздники, обязательно передам от вас привет ) будем надеяться, что он Вас вспомнит.

1 января 1984 года - утро.

Кто из них на кого обиделся, я не знаю, но Гриша и Зоя с тех пор не разговаривали. Зойка не спрашивала у него как дела, а он ей не говорил какая она красивая. Первые дни мне это очень нравилось, и я был счастлив. Зойка была только моя, она говорила только со мной, и сидела около меня.
Иногда она играла с колобком и Киком – тиская их (отчего они визжали как поросята), но это было всего несколько минут в день, а с Гришей она вела себя так, словно они не знакомы или его вообще нет в палате.

Но пару дней назад она вдруг спросила, играет ли Гриша на гитаре? Нет — ответил я ей — он вообще гитару в руки не берёт, даже если Кик просит, не играет.
- А в тетрадку Кика пишет?
Откуда я знал, пишет ли он в тетрадку Кика — он всегда что-то писал, то письма домой, то записки девчонкам, то переписывал для кого-то песни из старого корпуса, то что-то писал в свою тетрадку. Но, чтобы показать, мол, все знаю, я ответил:
- Пишет, каждый день пишет.
- А что он пишет там? Можешь посмотреть?
Не знал я тогда жизни, не понимал её вопросов, не понимал, что она спрашивала и что хотела узнать. Я взял у Витальки тетрадку, посмотрел на его рисунки и прочитал, стихи про девчонку которые написал Гриша. Мне они показались глупыми, а картинки нарисованные Киком делали их еще глупее.

Я помню всё — и волосы и плечи,
И свет луны тогда так нежен был,
Но лишь одно не помню я с той встречи,
Как ты — прощай! — сказала, я забыл.
Под стихами Кик написал: романс в стиле Вертинского и нарисовал лодку, на которой, обнявшись, парень и девушка ловят рыбу, а по речке идет лунная дорожка.
Я дал тетрадку Зое, и только хотел спросить, согласна ли она, что стихи глупые, как Зойка сказала, что ей пора и даже не поцеловав меня, убежала из палаты.
А вчера вечером она подошла к окну, напевая песню из фильма про Шарапова. Что на нее нашло, не знаю. Причем тут лиловый негр в новогодний вечер?
Пока Зоя пела, они с Гришей смотрели друг на друга. Но когда песня закончилась, никто из них не сказал, ни слова…

Когда я уснул, мне снились дурацкие сны: словно в палате опять затеяли перестановку, и для моей кровати нет места. Все дергают мою кровать, и мне кажется, что я упаду. Я держусь за спинку кровати и кричу – оставьте меня в покое!!! От своего крика я проснулся. В палате все кроме Кика и Гриши спали. Кик уже успел сбегать в столовую и принести хлеб, масло и сыр и они сидели и завтракали – ну не идти же 1 января в столовую, чтобы есть кашу? Ведь так?! А нам в такой день даже сладкую булочку не дали. Я уже не говорю, про пирожное! А ведь мы были тогда детьми! Детьми!

Пока я возмущался, что Кик не принес мою порцию масла и сыра, а Виталька предлагал надеть очки и посмотреть на тумбочку, в палату пришла Зоя.
Она подошла к Грише, и спросила – так какой рукой ты... берешь подарки?
- Левой, я же тебе говорил, беру левой, а открываю правой.
- Я принесла тебе подарок, но просто так дать не могу – дай копейку
- У меня для тебя тоже есть подарок - сказал Гриша и вынул из тумбочки шоколадку.
Зойка вся покраснела и говорит спасибо, но всё равно дай копейку.
Гриша нашел в тумбочке монетку и дал Зое. А она ему подарила… она ему подарила… подарила – ту самую пчелку, которую он выпрашивал у Ани.
Только почему она просила, чтобы он дал ей монетку я не знаю!!!

Ответ для keetik:
Спасибо огромное,что ответили.Конечно нас было тысячи...Я уехала в 1984 году.была в отделении УДДТКВ.Может и вспомнит.А вообще у меня все хорошо.Удалось.Еще раз ему большой сердечный привет.

Ответ для keetik:
Здравствуйте.Спасибо большое,что ответили.Я была последний раз в УДДТКВ в 1985 .Может и вспомнит ,нас было тысячи... А вообще у меня все хорошо.Удалось.Большой сердечный привет .

Ответ для keetik:
Спасибо за ответ. А где можно посмотреть его фото? А вы есть в Одноклассниках? Передайте пожалуйста Александру Александровичу, что его бывшие пациенты сохранили о нем добрую память. Если есть возможность,-зайдите в КНИИЭКОТИЮ, в раздел "наши врачи".Про Александра Александровича было бы многим интересно узнать. С уважением и наилучшими пожеланиями...

1 января 1984 года

У каждого из нас был день, когда мы понимали, что Деда Мороза нет и чудеса бывают только в сказках.
Таким днем для меня и Кика было новогоднее утро. Я понял это, когда Зоя подарила мне блокнот и фломастеры. И хотя о таких фломастерах многие могли только мечтать, я не был рад подарку. Все знали, что я хочу часы. Любые часы — даже самые простые без секундной стрелки, но часы, и так надеялся, что Дед Мороз мне их подарит.
Что ждал в подарок Кик, я не знаю — Виталька никогда не рассказывал о своих мечтах. Позавтракав, он открыл тумбочку и тихо сказал: я так и знал, что его нет! Мне говорили много раз, а я не верил. Понимаешь, нет Его!
Я не понимал о ком Виталька говорит, а он продолжал с трудом сдерживая слезы.
- Мне ещё в Харькове говорили, что всё это сказки и подарки под елку кладут родители, а я не верил. И вот вчера я решил проверить. Я вырезал из картона елочку, раскрасил её, нарисовал игрушки, загадал желание и поставил мою елочку в тумбочку. И нет никаких подарков. Нет!!! Никогда больше не буду встречать Новый Год!!! Даже хорошо, что нет Деда Мороза! Если бы он был, представляешь, как бы я себя чувствовал, что не увидел его? Ведь мы не спали почти всю ночь и когда проснулся даже забыл про подарок. Вспомнил, только сейчас. А ведь ночью я не спал и ждал...
А ты, ты — он спросил у Гриши, - когда ты узнал, что Деда Мороза нет?
Что Гриша сказал про Деда Мороза я не помню, а подарки сказал он. иногда бывают такие, что сразу не понимаешь, что это и был подарок. Он лежал и рассматривал подарок Зои. Не знаю был ли он рад пчелке, о которой мечтал, а я радовался, что он помирился с Зоей, ведь пол шоколадки досталось мне.

...Необычная тишина в палате говорила о том, что неновогоднее настроение у всех нас. Возможно это была усталость от веселья, а может быть, что-то случилось в палате у девочек, но ни Костя, ни Бершадский не спешили встать и пойти продолжать свой банкет. Они лежали делая вид, что спят и думали о чем-то своем.
А то, что там в палате у девочек, осталось много вкуснятины я не сомневался и при мысли об этом у меня текли слюнки. Вот бы сейчас кусочек тортика всё время думал я. Может уговорить Кика и Гришу пойти туда и сказать, что уже у нас есть пленка и устроить съемку кто вкуснее ест торт. Девочки любят фотографироваться! А потом пойти всем вместе фотографироваться в зимний сад,и Кик будет опять бегать к розетке заряжать вспышку, а мы будем его хвалить. А из зимнего сада, сразу отнести пленку халтуршику... Какой халтурщик?! Какой халтурщик, сегодня ведь выходной!..

Тишину в палате нарушил Тони. Он пришел с наволочкой на спине и закричал - «С Новым Годом поздравляю — ничего вам не желаю!»
Тони — из Болгарии. Наверное он единственный в нашем отделении, который дружил со всеми и не дружил ни с кем. Как так можно уметь я не знаю, но Тони мог с любым поговорить и что-то пообещать, но никогда никому ничего не делал. Пять человек в нашем отделении ждали кроссовки, Костя с Олегом ждали журналы эра-тичи... ну, те журналы, где голые девочки на картинках. А Грише он пообещал подарить книжку Габровские усмешки.
Первая моя мысль была — он принес обещанные подарки. Мне он обещал ручку в которой 25 цветов — вы представляете 25!!!
Положив наволочку на пол и пошуршав в ней он вытащил... журнал.
- Ура! - закричал Бершадский — я первый смотрю!
- Нет, я первый — закричал Костя — я первый и журнал мой!
Тони не обращал на них внимания, он подошел к Грише и сказал:
- Георге — так он всегда говорил, чтобы показать свою важность — вот смотри, картинка Кубик-рубик - куб в кубе, видишь? На что спорим, что ты так кубик не соберешь?!

— А что у тебя есть поставить на кон? — спросил Бершадский.
- А ты тут при чем?
- Я? Ты разве не знаешь? Я Гришин секундант!
Секундант, — думал я, — это человек, который считает секунды. Но зачем Грише секундант, если у него есть свои часы? Он что, не может поставить их на тумбочку и сам смотреть на них?
- Так что ты ставишь? - прервал мои размышления Виталий, - я ставлю свой кубик, а ты?
Не знаю, был ли он так уверен в Грише или в чем было дело, но они заключили пари. Если Гриша соберет меньше, чем за пять минут, то, что нарисовано на картинке, то Тони отдает все жвачки, конфеты, картинки и журналы эратичи, которые у него есть. А если не соберет (мне казалось, что такое собрать невозможно!), то Тони получает кубик, индийский гаечный ключ и... зажигалку с рисунком голой девушки, которая спряталась за пальмой, чтобы никто не увидел, что она без трусиков.
Они ударили по рукам, и Тони принес к нам в палату свое добро.
— Вот, — сказал он, — всё, что у меня есть. Только я подумал, что пять минут — это много, ставим на кон три минуты!
- И ключ от квартиры? - спросил Бершадский.
- Какой ключ? — не понял Тони.
- Ладно, три минуты, только для тебя!

Виталий раскрутил кубик, натер каждую деталь мылом, собрал все и дал кубик Грише.
Опа! Я был прав, не нужен Грише секундант! Он поставил свои часы на тумбочку и рядом с ними положил журнал.
Бершадский с Тони сели на кровать Кика и приготовились засекать время.
- Начинайте! - сказал Тони и махнул рукой.
— Что ты делаешь? - хотел закричать я Грише. Вместо того, чтобы чуть-чуть покрутить и из целого сделать то, что нарисовано, он стал собирать так, словно кубик полностью разобран. Одну сторону, второй ряд... А время идет, а еще надо собрать все остальное. И вдруг... вдруг кубик перестал крутиться. Гриша никак не мог повернуть нижний ряд. Он смотрел на часы и отчаянно пытался сдвинуть с места эту грань кубика.
Тони поднялся и поднял руки, как те болельщики по телевизору, когда забивают гол, но в ту же секунду Гриша положил на тумбочку собранный как на картинке кубик.
Кик тут-же затараторил:
- Всё так, как ты хотел! Вот посмотри, точь в точь как здесь нарисовано! И меньше, чем за три минуты! Это я придумал, чтобы тебя подразнить, что кубик заклинило! Ты что думал, выиграть у нашей палаты? У нас выиграть? Да ты даже в поддавки не умеешь играть!
Тони медленно опустил руки и заорал:
— Вы играли нечестно! Это надо было собирать из целого кубика по специальной формуле. А Гриша собирал не так! Я всё забираю назад!..
- Не (ой, я не могу написать это слово!) мозги! - ответил ему Бершадский. — Когда Гриша взял кубик, он был собран, так?
- Ну, так
- А раз так, то все честно и честнее быть не может. У тебя свои формулы, а у нас свои!
Тони ушел, а Бершадский начал делить добычу. Он дал каждому долю от приза, а потом взял журнал и ушел на третий этаж, в холл приемной Илизарова. Второй журнал, несмотря на протесты короля, он дал Грише, и мы вместе с Киком его смотрели. Впрочем, прав был Кик: ничего интересного там не было. Я ждал от этого журнала большего. А в нем были просто девочки без трусиков. Интересно, как они не стеснялись так фотографироваться?

Вечером все пошли в холл смотреть праздничный концерт — Песня 83. В палате остались только я и Гриша. Да и зачем идти туда, если эти песни уже слышали много раз, да к тому же и так все слышно и не надо место заранее занимать.
Вдруг из холла раздался оглушительный крик Бершадского:
- Гриша, вот твоя любимая, душераздирающая...
и в палату на полной громкости ворвалась песня
«Снег кружиться, летает, летает...» в тот вечер я услышал ее словно в первый раз, хотя слышал чуть ли не каждую неделю. И мне показалось, что я улетел из палаты к себе домой. Что иду я вечером из клуба по снегу, иду один, потому что все из моего класса убежали и даже Наташа, с которой я сидел за одной партой, которая жила в доме напротив меня, которая знала, что я не могу быстро ходить, убежала со всеми и оставила меня одного. И я один шел домой по ее следам.

Когда песня закончилась, в палату прибежал Кик:
- Он есть! Серёжа, он есть! Дед Мороз есть! Помнишь, ночью Таня пришла и меня поцеловала? Это и был подарок, а я понял это только сейчас...

А кто помнит вот такую песенку на мотив песни из к/ф "Белое солнце пустыни",частично, т.к.помню не все,давно это было:

Ваше благородие,госпожа удача,
На операцию везут, от счастья чуть не плачу,
Перетуралку делают, ставят аппарат,
Все почти без боли, и я очень рад.

Ваше благородие,госпожа сестрица,
Принеси веревку мне буду я давиться,
Три часа утра, а я еще не спал,
Или сжалься надо мной, дай этоминал.

Куплетов было однозначно не два. Стареем. Не помню больше.
Начинал летом 85-го, остеотомию делал Чартищев А.А. (без комментариев), закончил осенью 87-го в старом корпусе, в гнойной хирургии у Катаева (имя, отчество не помню).
Основные воспоминаия по старому корпусу, привет:
Вите Кантору, старый еврей (любя) из Москвы,
Сергею (вроде) из Тюмени,
Хорошему мужику из Владивостока,(два месяца доедали оставленные им консервы из морской капусты (деликатес по тем временам),
И вообще всем прошедшим через это.

Ответ для курган:

курган:
Если есть возможность,-зайдите в КНИИЭКОТИЮ, в раздел "наши врачи".Про Александра Александровича было бы многим интересно узнать.

книиэкотию вроде нашла, на юкозе? а раздел "наши врачи" там не нашла. Подскажите, где искать?

Ответ для nadya:

nadya:
Ответ для keetik:
Спасибо огромное,что ответили.Конечно нас было тысячи...Я уехала в 1984 году.была в отделении УДДТКВ.Может и вспомнит.А вообще у меня все хорошо.Удалось.Еще раз ему большой сердечный привет.

Надежда, я ему про Вас рассказала, и он вроде бы даже вспомнил ) Тоже передает Вам большой привет, желает здоровья. Надеюсь, что у Вас все в порядке.

Январь 1984
Мои сны начали сбываться довольно быстро. Сразу после праздников в палате началась очередная перетрубация, и в палате появилась новая кровать, которую поставили между... здесь... На самом проходе, между коек Бершадского и Гриши.
И мало того, что двери балкона открыть было невозможно, теперь все хватались руками или цеплялись костылями и тростями за мою кровать. А иногда использовали мою раму, как вешалку: вешали на нее костыли, а потом руками, руками... Да и как могло быть иначе, ведь, чтобы попасть к кровати Кика и Гриши, надо было идти боком, приставным шагом. Впрочем, мне от этого не легче. Все ведь знают, что чувствуешь, когда дергают кровать...
...Новенького звали – Дарио. Он приехал из Италии. Я специально в атласе посмотрел, где это – оказывается около моря, и страна на карте похожа на сапог. Вот тогда я понял, почему все говорили, что итальянские сапоги самые лучшие.
Дарио поразил нас своими часами, фотографиями и… настоящим футбольным мячом, на котором были какие-то надписи.
Что было написано на мяче, мы не могли прочитать – никто из нас не знал итальянского, а автографы нам ни о чем не говорили. А вот фотографии! Фотографии вызывали зависть: на них он был с футболистами сборной Италии. Он сидел с ними на футбольном поле вместе с другими ребятами, у которых, как и у него, были туторы, а у некоторых были даже протезы. Дарио и его друзья на этом снимке были в футбольной форме. И никто из них не стеснялся показывать ноги. А я никогда в жизни шорты не носил, да и к речке ходил вечером, когда темно.
Мы не могли поверить, что такое бывает. Что таких, как мы, могли пустить на футбольное поле. Даже рассказ Дарио, что его папа футболист и играл в сборной, не объяснил, как такое может быть.
Больше всех говорил об этом Костя, он рассказывал, что болеет за какой-то "Спартак" и много лет входит в клуб друзей команды, имеет абонемент на все игры сезона, и его никогда бы не выпустили на поле даже во время тренировки дублёров.
А Дарио удивлял нас все больше и больше. Он дал нам посмотреть слайды, на которых он играет в футбол в команде инвалидов. Я не шучу — это были инвалиды.
Бершадский рассказывал нам про футбольные матчи в старом корпусе, которые устраивали около кабинета ЛФК мальчики из детского отделения. Да и Гриша говорил, что часто вечерами сидел в столовой и смотрел эти игры и болел за команду, в которой играл Зурико. Он даже обещал меня с ним познакомить... Отвлекся, опять отвлекся!

Дарио открывал для нас новый мир. Как мы понимали его? Я уже не помню. Что-то искали в словаре, что-то он рисовал, и вообще мы были детьми, а дети всегда или почти всегда друг друга понимают.
Вечером пришел папа Дарио с переводчиком и мы узнали, что на мяче футболисты из команды, в которой играл его отец, написали пожелание скорее выздороветь и забить с пенальти их вратарю.
«Это всё-таки футбол, говорю, нож по сердцу каждый гол вратарю» - пел Высоцкий на кассете... А тут написали забить гол.
Не понимал я тогда, что его подбадривали перед операцией и поездкой в незнакомую страну. Не понимал я, для чего ему надо было делать операцию — он так хорошо ходил в туторе и даже без костылей, и мог играть в футбол...
Не думал я тогда об этом — все мои мысли занимали его часы. Электронные часы, которые показывали время и дату. Мы перевели лиры в рубли и узнали, что часы эти стоят всего 9 рублей. Я пообещал ему 10 если мне такие привезут или пришлют и он дал мне слово, что папа привезет после операции. Кик тоже попросил такие часики, и только Нытик делал вид, что ему все безразлично.

Ответ для keetik
Набираете-КНИИЭКОТИЯ,Входите на портал. Справа будут разделы КНИИЭКОТИИ.Кликаете-ФОРУМ КНИИЭКОТИИ.Затем кликаете-НОВЫЕ СООБЩЕНИЯ,затем в поисковике набираете-наши врачи. Предварительно надо зарегистрироваться (как всегда). Очень ждем Вас в нашем Портале. Его создали бывшие пациенты КНИИЭКОТА два года назад. За это время там накопилось огромное количество (с моей точки зрения) интересной информации. И Портал продолжает расти. Заходите к нам-будем очень рады!

Ночь без сна... Опять ночь без сна! У каждого из нас была такая ночь, и не одна и даже не две. Как сильно отличаются эти ночи! Ночь, когда не можешь уснуть из-за боли или просто ушел сон и лежишь с открытыми глазами, не зная, что делать.
И если болит нога, можно вызвать дежурного врача и от промедола улететь в страну грез, или, зажав зубы, получить в попенгаген анальгин с димедролом, от которого останется шишка и не поймешь, что теперь болит сильнее — нога или попа.
В крайнем случае, можно взять из НЗ этот обманчивый пенталгин, от которого сразу начинает болеть еще сильнее, а потом боль проходит как бы сама по себе, и думаешь: для чего я пил таблетку, а не подождал минут 10-15.

Но если просто ушел сон — остаешься один на один со своими мыслями. Тишина палаты действует угнетающе и начинаешь завидовать, тем у кого аппарат на руке: они набегаются за день и, только голова коснется подушки, сразу засыпают. Хорошо и тем, у кого еще нет аппарата, — хоть они смотрят на нас свысока: мол, метод-то безболезненный, что вы нас пугаете, вот мы... вот посмотрите... И сейчас они спят. Просто спят.

А какой в такую ночь становится неудобный матрас, и как хочется лечь на живот! Вот те, у кого аппарат на голени, могут спать, как хотят, а тут даже на бок не ляжешь! А еще ко всему на перевязке стоишь, как в бане. Как же мне хочется лечь на живот, а еще больше хочется положить на подушку котенка, чтобы он поговорил со мной, потерся мордочкой и помурлыкал. Вот недавно Зоя приносила журнал с рассказом, что в Англии есть больница и там в детском отделении живет кот, который с врачами и медсестрами ходит на обход.
А если ночью кто-то из детей не спит, кот приходит и ложиться рядом, чтобы спеть колыбельную. Как же это здорово! А в журнале написали, что этого не должно быть, что всё неправильно, нестерильно, и в больнице котам не место. Почему нестерильно?!

...А вообще-то хорошо тем, у кого есть часы. Они могут утром сказать Вадиму или Мальцеву, что не спали до двух или до трех часов. Странно, что никто еще не сказал, что не спал до четырех. Все говорят или до трех или всю ночь. Почему так? Когда-то Костя сказал, что не спал до 3:30 и Вадим ему ответил — не верю по двум причинам не верю: первая - у тебя нет ни часов, ни наушников, а про вторую спроси у Бершадского. Король наш спрашивать не стал, думал, что тот все слышал и сам расскажет, а он не рассказал. Каждый раз, когда не сплю, вспоминаю об этом и думаю, что утром спрошу у Зойки, но потом забываю.

Как же уснуть? Пробовал считать до ста, так на 49 начал жалеть себя и чуть не заплакал. Сорок девять — это номер дома моего друга, но друзья забыли обо мне и не пишут, а если и приходят письма, то в них про снег, про мороз, про игру в снежки, катание на санках и лыжах. А что могу им написать я? Ну отправил я несколько фотографий, так они спросили, можно ли на ночь снимать мой конструктор и нет ли на нем лишних деталей...

В холле выключили телевизор. Я слышу шаги и смех. Наверное, девочки идут из 3-й палаты. Они вчера пообещали нас намазать пастой и каждому оставить записку, но не сказали, когда придут. Что делать? Притвориться, что сплю или разбудить Кика? Кик закричит и их напугает. Притворюсь, что сплю: уж очень хочется записку прочитать.

Но вместо девочек в палату зашла Света и тихо спросила:
- У вас всё в порядке?.. А ты почему не спишь, - она подошла ко мне. - Почему слезы? Болит нога?
Так хотелось соврать, сказать, что да болит, но я обещал Зое не делать этого.
- Нет, просто не могу уснуть. Сколько сейчас времени?
- Скоро два. Может быть, что-то принести тебе? У нас на посту есть шанешки и чай.
- Да, принеси, — отвечаю я, а сам сгораю от стыда, я всегда краснею, когда девчонки гладят меня, как маленького.
Света приносит мне сладкую шанешку и стакан с чаем.
- Я сама пекла, - говорит она. — перекуси, а я через часик зайду. Хорошо?
… После сдобной булочки стало действительно лучше, прошла тоска и захотелось думать о чем-то хорошем. Попрошу Зою, чтобы купила мне конфеты и угощу Свету. Света очень добрая и всегда старается всем помочь. Никогда не откажет, даже если попросишь чуть-чуть помассировать ногу. А еще у неё есть дочка, маленькое чудо с косичками, которая делает серьезное лицо и всех пугает, что мама больно ставит уколы. Неправда! Света после операции мне ставила укол, ни капельки не больно.
Как же медленно тянется время. Мне стыдно себе признаться, но я жду Свету — я хочу еще одну булочку, а позвонить стесняюсь. Вдруг ответит не она и что я скажу?

...Неожиданно ловлю себя на мысли, что я сплю с открытыми глазами. Мне даже сон снился, а я не спал. Когда же придет Света? Жду еще пять минут и позвоню!
… Ну, вот, опять, только сейчас я проснулся от своего храпа и... и... у меня, ну, то что у всех в моем возрасте, когда просыпаешься. Значит я спал! Но как, если я не закрывал глаза?!
...Незаметно для себя я погружаюсь в сон.
Утром меня будит Света, чтобы поставить градусник.
- Понравилась шанешка? Да? Честно-честно? А я часа в три заходила, хотела узнать, может быть, хочешь повторить, но ты уже спал...

Ответ для nadya:
Здравствуйте, скажите а в то врем зав.отделением был Мешков? Я лежала в ДДТК в 1984-1986 годах, палат №2 правое крыло в блок Б (старый блок, потом нас перевели в другой и палата стала №4).леч.врач Виктор Михайлович, фамилию не помню... он сам ходил на протезе...

Январь 1984

Мои сны начали сбываться довольно быстро. Сразу после праздников в палате началась очередная перетрубация, и в палате появилась новая кровать, которую поставили между... здесь... На самом проходе, между коек Бершадского и Гриши.
И мало того, что двери балкона открыть было невозможно, теперь все хватались руками или цеплялись костылями и тростями за мою кровать. А иногда использовали мою раму, как вешалку: вешали на нее костыли, а потом руками, руками... Да и как могло быть иначе, ведь, чтобы попасть к кровати Кика и Гриши, надо было идти боком, приставным шагом. Впрочем, мне от этого не легче. Все ведь знают, что чувствуешь, когда дергают кровать...
...Новенького звали – Дарио. Он приехал из Италии. Я специально в атласе посмотрел, где это – оказывается около моря, и страна на карте похожа на сапог. Вот тогда я понял, почему все говорили, что итальянские сапоги самые лучшие.
Дарио поразил нас своими часами, фотографиями и… настоящим футбольным мячом, на котором были какие-то надписи.
Что было написано на мяче, мы не могли прочитать – никто из нас не знал итальянского, а автографы нам ни о чем не говорили. А вот фотографии! Фотографии вызывали зависть: на них он был с футболистами сборной Италии. Он сидел с ними на футбольном поле вместе с другими ребятами, у которых, как и у него, были туторы, а у некоторых были даже протезы. Дарио и его друзья на этом снимке были в футбольной форме. И никто из них не стеснялся показывать ноги. А я никогда в жизни шорты не носил, да и к речке ходил вечером, когда темно.
Мы не могли поверить, что такое бывает. Что таких, как мы, могли пустить на футбольное поле. Даже рассказ Дарио, что его папа футболист и играл в сборной, не объяснил, как такое может быть.
Больше всех говорил об этом Костя, он рассказывал, что болеет за какой-то "Спартак" и много лет входит в клуб друзей команды, имеет абонемент на все игры сезона, и его никогда бы не выпустили на поле даже во время тренировки дублёров.
А Дарио удивлял нас все больше и больше. Он дал нам посмотреть слайды, на которых он играет в футбол в команде инвалидов. Я не шучу — это были инвалиды.
Бершадский рассказывал нам про футбольные матчи в старом корпусе, которые устраивали около кабинета ЛФК мальчики из детского отделения. Да и Гриша говорил, что часто вечерами сидел в столовой и смотрел эти игры и болел за команду, в которой играл Зурико. Он даже обещал меня с ним познакомить... Отвлекся, опять отвлекся!

Дарио открывал для нас новый мир. Как мы понимали его? Я уже не помню. Что-то искали в словаре, что-то он рисовал, и вообще мы были детьми, а дети всегда или почти всегда друг друга понимают.
Вечером пришел папа Дарио с переводчиком и мы узнали, что на мяче футболисты из команды, в которой играл его отец, написали пожелание скорее выздороветь и забить с пенальти их вратарю.
«Это всё-таки футбол, говорю, нож по сердцу каждый гол вратарю» - пел Высоцкий на кассете... А тут написали забить гол.
Не понимал я тогда, что его подбадривали перед операцией и поездкой в незнакомую страну. Не понимал я, для чего ему надо было делать операцию — он так хорошо ходил в туторе и даже без костылей, и мог играть в футбол...
Не думал я тогда об этом — все мои мысли занимали его часы. Электронные часы, которые показывали время и дату. Мы перевели лиры в рубли и узнали, что часы эти стоят всего 9 рублей. Я пообещал ему 10 если мне такие привезут или пришлют и он дал мне слово, что папа привезет после операции. Кик тоже попросил такие часики, и только Нытик делал вид, что ему все безразлично.

13 января 1984 года

Не знаю почему, да и откуда мне знать, но праздновать старый новый год, в нашем отделении никто не собирался. Никто не готовил угощений и все было так словно это и не праздник.
Все было как обычно пока Кик не принес новость, что девочки собираются гадание устроить.
- Сережа, они приготовили свечи, спички и газеты, а еще поставили два зеркала и чтобы погадать надо принести фотографию, где ты один. Один понимаешь? Там, где двое нельзя, тогда гадать будут без фото. А тогда может быть неправильно. У меня фото нет, и вообще они сказали, что я маленький ещё, чтобы гадать. Ты пойдешь?
В голосе Витальки слышалась просьба и надежда, что я не пойду, что останусь в палате. Да я и не собирался идти гадать и не понимал для чего нужна газета. Как по газете можно гадать?!
Но Ахмеда очень заинтересовало гадание. Он начал искать свой блокнот в котором была фотография на которой он был еще без аппарата. И вдруг в блокноте он нашел... он нашел 50 рублей. Он сидел и сиял от счастья рассматривая эту хрустящую бумажку-денежку.
Я никогда до этого вечера не держал в руках такие большие деньги. Это была почти половина Зойкиной зарплаты! Почти половина зарплаты!
Вдруг я вспомнил, как первый раз в палату пришел отец Ахмеда и принес этот блокнот: смотри, Ахмед — это хороший блокнот — говорил он — вот место для ручки, а сюда я положил фотографии семьи. Смотри, никому его не дари и ни с кем не меняйся — это твой блокнот!
Ахмед был счастлив! Взяв с меня и Кика честное слово, что мы никому не расскажем он пошел в палату к девочкам гадать. Гадание собирались устроить в полночь, а до полуночи рассказывать анекдоты.

Гриша с этого гадания вернулся довольно быстро — ему там сказали, что это не твой праздник и вообще гадать тебе нельзя. Почему не его праздник понять мне было очень тяжело. Праздник советский, значит можно всем! Почему нельзя? Странно! Ведь праздновать старый новый год — это самое то!
Впрочем, он не много потерял! Мама Кика принесла шанечки и пирожки. И мы устроили праздничный поздний ужин.
Как Дарио любил наши пирожки с мясом я не могу передать! Они шли у него за обе щеки! Вкусно! - говорил он, а Виталька давал ему еще два и говорил — ешь, мама сказала, чтобы до завтра все съели. Ох, какие были вкусные эти пирожки с мясом и шанешки с повидлом! А потом, потом... когда мы пили чай, Дарио начал нас угощать конфетами. Разными конфетами фантики которых были такие красивые, что нет слов. Кик и Колобок выравнивали эти фантики, а потом менялись и ругались. ругались и менялись, чтобы у всех были одинаковые.

16 января 1984 года - понедельник

Утром в понедельник Ахмед задумал поездку в город. Он решил потратить деньги и купить для нашей палаты что-то необычное. "Я доставлю вам огромное удовольствие", — говорил он, и, увлеченный своей идеей, никак не мог дождаться обхода врачей.
Ему казалось, что доктора наши, наевшись манной каши, очень долго пьют чай, сидя в ординаторской, и не торопятся на обход. Он сидел как на иголках все время вскакивая с кровати и выбегая в коридор посмотреть, не идет ли Мальцев со своей свитой. А они — целители (с ключами в карманах) - всё не шли и не шли. Возможно, из-за этого Ахмеда злила игра, которую затеял Бершадский — обсуждая с Гришей наши снимки и обещая каждому порцию мороженого, если на обходе скажут что-то другое, чем они.

- Валерик, готовься, эту спицу тебе выдернут! - говорил Бершадский. — Вы согласны со мной, Гриша?
- Ну, а зачем она нужна, там есть еще три, а эта ни туда ни сюда, выдернут, тем более, что уже три раза обкалывание делали, — отвечал ему Гриша.
- Валерик, — ну, почему сразу слезы? Это же не новую спицу ставить — это не больно, и обкалывать больше не будут, - продолжал Бершадский.
- Так... а тебе Виталька перемонтаж, однозначно перемонтаж!
- С уколом?
- Нет, без укола! Смотри, стержни закончились, их заменят.
- Не бойся, — подбадривал Кика Гриша, — это не совсем перемонтаж, это как игра в конструктор.
- Так, теперь у нас Сергей... - продолжал Бершадский. - Что у тебя? Как всегда ничего? Все в порядке?! Кстати, попроси на обходе укол на ночь, тебе назначат...

Врачи пришли неожиданно, когда Гриша с Бершадским обсуждал свои снимки. Гриша показывал на стопу и говорил, что пока замыкают ложный сустав нога, не удлиняется и, скорее всего, придется приехать еще раз или ходить с подбивкой.
Мальцев сделал нам знак, чтобы мы молчали и с интересом смотрел, как Гриша водит по снимку пальцем, а Бершадский говорит, что, наверное, вилку не смогли сделать, поэтому решились на анкилоз. Что за вилка? Какая вилка в ноге? И что такое анкилоз?..

- Профессора, — можно к вам присоединиться и посмотреть на снимок? — спросил Мальцев. — Виталий, ты можешь остаться, не стесняйся, мы же все свои. Гриша... Гриша... ты хотел бы быть врачом?
- Да, очень, но...
- И потом у нас работать?
- Да, но...
- Жаль, я бы взял тебя к себе. Ты в снимках разбираешься. Не каждый может так, он посмотрел на доктора Игоря. Я правильно говорю?

- ...Виталик, только не плачь, - В.Д. сел на кровать Кика, — только не плачь, я должен сказать тебе что-то важное. Только не плачь... После обхода мы с тобой пойдем в аппаратную, всего на пять минут.
- Знаю, знаю, — начал Кик, — вы хотите мне поменять стержни. Забрать те, к которым я уже привык и которые люблю, и поставить новые, некрасивые, которые опять будут цепляться за всё и мешать мне.

- Твоя работа? - В.Д. повернулся к Грише.
- Нет, моя, — уже со своей койки ответил Бершадский, — у нас разделение труда: я консультирую маленьких, а он подростков.

Мальцев покачал головой, поправил усы и подошел ко мне.
— Ну, а у тебя как дела, что тебе околооконные профессора сказали?
И тут я ляпнул, не подумав...

Продолжение следует

И тут я ляпнул, не подумав:
— Они сказали, что всё у меня хорошо, и я должен попросить у вас назначить на ночь обезболивающее.
- Так попроси! - засмеялся Мальцев. — Попроси и обещаю, что назначу.
И тут я заплакал. Сам не знаю почему, заплакал. Заплакал и сквозь слезы стал говорить:
- Я уже две ночи не спал, не верите мне, спросите у Гриши или у Бершадского, они видели.
- Они тоже не спали? И что они делали?
- Виталий ходил по палате и холлу, потому что не мог ни лежать ни сидеть, а Гриша, что-то писал на подоконнике и смотрел на старый корпус.
В.Д. внимательно посмотрел на меня и сказал:
- Рая, запишите этим троим промедол на ночь, я потом подпишу.
Пока Рая записывала назначение, Мальцев и Вадим подошли к колобку. Они смотрели его покрасневшую руку, рассматривали снимок и спрашивали у Раи, какая температура была у него вечером и утром.
- Ну что, Валерик, сильно болит около спицы?
- Болиииит, — ответил Колобок, у которого по щекам текли слезы.
- Мы сегодня сделаем перевязку, удалим эту спицу и больше болеть не будет, согласен?
- А обкалывать будете?
- Нет, не будем, просто положим мазь, — ответил В.Д. и погладил Колобка.

Затем они подошли к Бершадскому.
- Ну, рассказывай, что вы с Гришей решили? — спросил В.Д., рассматривая снимки.
- Что пришло время аппарат распускать.
- Сколько ты уже на фиксации?
- Месяца два, плюс-минус неделя.
- Может и пора... мозоль неплохая... - В.Д. постучал по ноге Бершадского и спросил:
- А вы, что думаете, Вадим Владимирович?
- Я бы еще месяц подождал, — ответил Вадим
- Виталий, давай сделаем так: назначим тебе новый снимок и на следующем обходе решим. Согласен?..

Я всегда удивлялся, как Мальцев мог сходу перестраиваться под каждого пациента, ведь все мы были разными. Но к каждому, точнее почти к каждому, он находил ключик и говорил и с маленькими и старшими на равных. Один из немногих, с кем он не мог найти общий язык, был Костя. Его величество постоянно грубил Мальцеву и, наверное, поэтому с Костей всегда говорил Вадим, перед которым наш король лебезил как только умел.

- Костя, нам тебе придется сделать перепроводку спиц. У тебя они не держат кость и надо поставить с напайками. На следующей неделе мы будем делать операцию Ахмеду и после него возьмем тебя, - и, видя испуг в глазах Кости, добавил: - не волнуйся — это не операция, клизму ставить не будут. Это бжик (он сделал движение словно держал электродрель) и всё, максимум пять минут.

Ахмед узнав, что ему через неделю сделают операцию, чуть не вскочил с кровати и не затанцевал. Он ждал операцию уже два месяца и не мог поверить, что наконец-то и он будет в аппарате. Попросив у врачей разрешение пойти на почту позвонить родителям, Ахмед начал одеваться, а доктора наши подошли к нытику.
- Ну, как дела, Алеша? - спросил Вадим — я слышал, что уже неделю ты хорошо спишь и не плачешь по ночам.
- Это все часы Дарио, — ответил нытик, — они в двенадцать пикают два раза я и сразу засыпаю.
- А почему раньше плакал? - спросил В.Д.
- Не знал сколько время.
- А почему у тебя снимки так аккуратно сложены?
- А я их никому не разрешил смотреть.
- Ну, и мы их смотреть сегодня не будем, раз ты хорошо спишь, значит у тебя ничего не болит и все в порядке...
- Да, Рая, запишите всей палате анализы назначить, мы давно не проверяли как и что. А Валерику запишите развернутый и натощак.

А потом напоследок все подошли к Дарио. Ему сказали, что отведут на консультацию к Илизарову и решат, когда делать операцию, а с сегодняшнего дня он должен ходить на костылях без тутора.

Как только врачи вышли из палаты, в меня сразу полетело всё, что было на тумбочке и даже в тумбочке у Кости. Всю свою злость от проводки спиц и зависть, что ему не назначили промедол он вымещал на мне.
- Ты что, не мог сказать, что я тоже не спал?! - кричал Костя, делая очередной залп, — что тебе стоило?
Кику тоже досталось — ведь он лежал рядом со мной и мы ждали, когда закончится обстрел, чтобы затем спрятать трофеи — по негласному закону палаты всё что было брошено обратно не отдавалось. На кровати у меня и Кика лежали: вафли, конфеты, плавленные сырки, кусок копченой колбасы и кассета, которую зажевал магнитофон. Накрывшись подушкой, чтобы ничего не попало в голову и не раскидало нос по морде, я мысленно предвкушал, какой ужин мы сегодня устроим, пока все в холле будут смотреть дурацкий польский фильм про разведчиков. А кассету, может быть, сможем починить, и я отдам ее Зое.
Закончив обстрел, Костя, всё еще матеря меня, пошел курить, а мы с Киком начали наводить порядок, раскладывая всё по тумбочкам. Я чувствовал, что для ужина чего-то не хватало, но чего - понять не мог. Ведь на первый взгляд было всё: и колбаса, и сырки, и даже, как его, — сладкий стол. Но все равно, чего-то не хватало. Может быть, консервы, которую предложил открыть Гриша?
… Когда мы вернулись из ЛФКа, в палате сидел счастливый Ахмед, а на его кровати лежало несколько пар боксерских перчаток, шахматы, домино, ракетки и шарики для тенниса, разные пирамидки с шариками, и много сладостей.
Ахмед, Бершадский и Костя сразу стали друг друга боксировать. А Ахмед все время говорил, что его братья будут очень рады этим перчаткам, что они давно о них мечтают, и он через пару дней отправит им посылку..
Впрочем, его не слышали. Так бывает, когда не хотят слышать, ведь раньше все, что приносилось в палату, оставалось в ней навсегда, а тут разговоры про братьев, про посылку. Да и кто, кроме меня, мог его услышать? Все были заняты: как я говорил, Ахмед, Бершадский и Костя боксировали. Гриша с Киком учились набивать ракеткой шарики (причем у них это не получалось, и Кику все время приходилось лазить под кровать за шариками), Валерик с Нытиком собирали фигурку в пентамино, а я по серпантину загонял шарики на гору, чтобы они упали в маленькую дырочку. Но у меня ничего не получалось — это было еще тяжелее, чем поставить три копейки на ребро и поэтому я только делал вид, что играю, а на самом деле слушал и наблюдал за происходящим в палате.

...А сладости нам не достались. Костя предложил после обеда устроить чаепитие в палате Гули, с которой он встречался (не мог ее к нам позвать!) и Ахмед с ним согласился. Он после гадания всё время хотел пойти к девочкам, только не мог придумать повод.
Правда, кавказское воспитание не позволило ему забрать из палаты все сладости, и он дал каждому по самому маленькому пирожному. Оно было такое маленькое (ну, не больше чем пять копеек) и такое вкусное, что я не заметил, как съел его.
А на душе было противно — Бершадский и Ахмед могли бы позвать и нас к девочкам, чем бы мы им там помешали?

Прошла неделя и опять наступила суббота. Я очень не любил вечера в субботу. Они наводили на меня такую тоску, что не могу передать. На первый взгляд казалось, что это самый обычный вечер, такой же, как и сотни других вечеров. Но было в нем нечто особенное. Бодрость духа, которая была всю неделю, сменялась слабостью, желанием выключить свет и лежать, лежать в темноте. Когда все из палаты уходили в холл, я выключал свет, клал подушку на тумбочку, клал на подушку голову и думал, что завтра придет Зойка, а послезавтра опять начнется новая неделя, а потом... снова будет суббота. Отвлекали меня от моих мыслей только медсестры, которые забегали в палату и, спрашивая: "вы почему в темноте сидите?" - включали свет. Приходилось брать костыли и идти опять к выключателю. Медсестрам ведь никогда не угодишь! Выключаешь свет - они его включат, а если свет горит, обязательно выключат.
В один из таких вечеров я даже стишок сочинил, просто посмотрел на свой аппарат и написал:
Аппарат состоит из стержней,
Из дуги, из колец и из гаек.
И держался он, чтобы прочней,
Много спиц есть - простых и "напаек" "
Пусть кто-нибудь скажет, что у меня плохо получилось", - думал я, перечитывая эти четыре строчки. А потом постеснялся даже в тетрадку Кика его записать. Ну какой из меня поэт? Это всё было от тоски, которая наваливалась на меня, но вместо того, чтобы пойти в холл смотреть телевизор, я оставался в палате.
Почему так было, я не знаю. Может быть потому, что Зойка никогда не дежурила в субботу после обеда и не навещала меня со своими подружками, которые так нежно обнимали меня, когда приходили, и на прощание всегда целовали в щечку. А как было приятно, когда они ладошкой стирали с меня помаду!
Может быть, была и другая причина — я ведь приехал из деревни, где ложатся с курами, а встают с петухами, а все в палате от радости, что в субботу можно спать хоть целый день, бесились в пятницу до поздней ночи. Мне это страшно мешало, и в субботу я просыпался разбитый и грустный, как завянувшие цветы.
А возможно, все дело было в том, что меня потянуло ходить в гости к девочкам, а они меня не то что не пускали к себе в палату, но даже в холле сидеть рядом со мной не хотели.
Мое внезапное желание общаться с девчонками Зойкины подруги называли — созревание (словно я вишня или груша) говорили, что скоро весна и спрашивали, как я ночью достаю одеяло с потолка. От их вопросов я краснел как рак, за что иной раз получал еще один поцелуй.

Компанию мне в такие субботние вечера составлял Гриша. Он поворачивал лампочку над тумбочкой к стене, (от чего его кровать погружалась в полумрак) и мог часами молча лежать, разглядывая что-то на потолке. Он тоже стал нежеланным гостем у девочек. Тех, с кем он дружил, выписали, а новеньких Гуля настроила против него, она была ушлая и, как это сделать, знала.
Однажды Гриша начал писать стих про нашу жизнь и по-привычке пошел показывать девочкам. А они его раскритиковали, написали злобную пародию, и не просто написали, а попросили парня из взрослого отделения, чтобы он играл им на гитаре, и пришли в холл, когда все собрались посмотреть фильм. Там в холле, объявив, что песня посвящается Грише - запели:

Во второй палате сна не зная,
По ночам чифирь свой Гриша пьет,
И в блокнотик пишет он вздыхая,
Как в книиэкоте жизнь идет.

Идет, течет,
А в масть не прет...
В ЛФКа — кричат -
Давай, вперед!

Очень мрачно всё в стихах до боли,
Ни тепла, ни радости в них нет,
Словно мы в тюрьме, а не на воле -
Вот такой, у нас лежит поэт.

Поэт? Поэт!
А рифмы нет!
Мы дадим ему
Простой совет.

Не терзай свою ты авторучку,
Не марай бумагу по ночам!
Или напиши про Жучку… случку…
Будет лучше всем: и вам, и нам.

И нам, и вам,
И докторам...
Не пиши стихи
Ты по ночам!

Спев песню в холле, они пришли к нам в палату и спели еще раз. на всякий случай, вдруг мы не расслышали или не разобрали слова. Как этот парень играл на гитаре, я не могу передать! Его пальцы бегали по всему грифу и было словно волшебство - музыка проникала прямо в душу, и мне хотелось им подпевать. Сам того не замечая, я начал хлопать в ладоши в такт музыке. Хлопал им и Гриша. А они пели, словно поют в кабачке 13 стульев - махали юбками и приплясывали. Танцевали рядом с ними Кик и Колобок. Для полного счастья не хватало только гармониста, и тогда можно было им всем ехать в этот, как его -- Сопот! С такой песней они бы заняли первое место и получили приз.
продолжение следует