/ Форум / Архив / Творчество

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА.





Охотник с раскосыми глазами шёл на лыжах по рыхлому, глубокому снегу. Перекинутый
за спину, меховой колчан, был наполнен неистраченными стрелами. Три дня ему не попада
лось никакой дичи и всё это время он ничего не ел. Пересекая редкие пролески, он брёл
по бескрайней, снежной пустыне. Он уже начинал слабеть, но дороги назад не было : или
ему встретится дичь, или он умрёт с голода и его окоченевшего, растерзают дикие звери.
Оленьи стада ушли далеко на север и ему ничего не оставалось, как идти вслед за ними.
Когда он вступил в очередной пролесок, он обернулся.
Далеко позади, из дальней опушки леса, вышла крупная росомаха... она уткнула морду
к снегу и шла по его следу.
Он зашёл за дерево приложил ладони к сухим, обветренным губам и подражая волчице,
завыл тонким, протяжным воем. Не успел он закончить, как издалека и откуда-то сбоку,
тот-час ответили два волка.
Росомаха остановилась, оторвала морду от земли и прислушалась... а через минуту она
скрылась между деревьями.



* * *



Лёжа на правом боку Дима проснулся и открыл глаза. Сразу-же на него навалилась
медвежья тяжесть, тяжёлого похмелья.
На улице стемнело и в комнате было темно. Мощные порывы ноябрьского ветра, били в
стекло, гнули ветки деревьев. Он слышал как за окном во дворе старая слива отбрасывая
блики в комнату, с лопающимся треском металась из стороны в сторону и скреблась по
шиферной крыше.
- Интересно который сейчас час, сколько я проспал? -
Но что-бы узнать время нужно было вставать, а подниматься не хотелось. Если только
похмелиться, но он вспомнил что они с Кольком допили всё. И он снова закрыл глаза.
Через несколько минут он услышал звяканье, он сразу узнал этот звук. Это был звук
его открывающейся, железной калитки. Послышались гулкие шаги и раздался стук в окно.
- Димка-а-а - это был Колёк.
Дима поднялся с постели, включил свет и вышел в коридор. он открыл дверь и увидел
что в руках у Колька ничего не было.
- Привет, заходи.
Колёк зашёл в дом и пошёл за ним в комнату.
- Сколько уже время? - спросил Дима, закуривая сигарету.
- Десятый час уже, разбудил?
- Нет - он взял пепельницу, подошёл к дивану и со вздохом присел на него - Только
проснулся.
- И я недавно, и сразу к тебе. Как самочувствие?
- Плохо - Дима выпустил кислый дым и неприязненно посмотрел на сигарету - Сего
дня вроде все допили - не то спросил, не то сказал он.
- Всё-ё-ё - протянул Колёк - У нас разве останется? А я к тебе с новостью!
- С какой?
- Сначала вопрос на засыпку - Колёк вытащил из под стола задвинутую табуретку
и тоже присел - Похмелиться хочешь?
- Олдыбайша уже не даст - безнадёжно сказал Дима - Мы сегодня у неё набрали и за
прошлое не рассчитались.
- знаю - кивнул Колёк - Я сейчас сеструхе позвонил, она две сотни занимает.
- Так это-ж далеко, часа три уйдёт, туда обратно.
- Ну а что сидеть, ладно если-б не было. Туда дойдём сразу похмелимся, в её подъе
зде две полторухи возьмём. Танька пирожки печёт нам наложит. Туда главное добраться.
Дима протёр лицо ладонью и вздохнул.
- Ну пройдёт-же три часа - продолжил Колёк - Сам-же скажешь. Что мы не пошли?
Уже-бы похмелились. А мы выспались, будем всю ночь блукать и маяться.
На этот раз Дима выдыхая и хлопнул себя по коленям.
- Ладно убедил! Давай хоть хапнем перед дорогой!
Колёк отрицательно покачал головой.
- Менты сами накуриваются - сказал он - И под балдой на машинах ночью катаются,
бензин палят, прикалываются, патрулируют! Они нас выкупят на раз, отвезут на Пирогова,
дадут поссать в баночку и всё, срок. Оно тебе надо?
Теперь Дима покачал головой.
- Им-бы дать баночку!
- Они при власти - сказал Колёк - У кормушки чавкают, им всё можно и всё дозво
лено - он поднялся с табуретки - Вот вернёмся, похмелимся нормально, полегчает, то
гда и хапнем. Я пошёл переоденусь, ты тоже одевайся да потеплее, на улице ветер,
прошибает до костей.
Минут через десять Дима вышел из дома, Колёк его уже ждал возле своей калитки. Они
вышли из переулка и пошли в сторону города по тёмной, неосвещённой улице.




* * *



Дима с Кольком жили на дачах в одном переулке, на одной стороне и были соседями,
ихние участки соединялись друг с другом. Дачный посёлок хоть и примыкал к городу,
но всё-же находился за его чертой. Колёк жил на даче уже шестой год, Дима только
второй. А переехали они оба за город по одной, самой банальной причине. Проживание
с тёщей под одной крышей и что самое жуткое, в её собственном доме.
Перед тем как уйти на дачу, Колёк после свадьбы жил с женой у тёщи, в её двухкомна
тной квартире. Не прошло и года, как он понял, что нужна отдушина, нужно готовить пути
отхода. Он стянул потуже пояс и начал каждую лишнюю копейку откладывать на книжку.
Работал он на стройке каменщиком, от шабашек в сезон отбоя не было, поэтому копить
удавалось. К тому-же его мать в приватном разговоре, сказала что добавит, пусть он
хоть пол суммы соберёт, она давно мечтает о участке с фруктовым садом.
Через год жена родила дочку и жизнь под сенью тещиного дома для Колька
стала невыносима, но он терпел, работал и копил. Ещё через полтора года родилась
вторая дочь. После второй внучки, тёща по мелочам уже не разменивалась : она разве
рнулась всем фронтом, подтянула крупнокалиберную артиллерию и вскидывая руку, а за
тем бросая её вниз, властно рявкала - огонь -.

Теперь Колёк по окончании рабочего дня, вспоминая что нужно возвращаться домой,
менялся в лице и заметно мрачнел. Так шло время, но наконец была накоплена достаточная
сумма, мать добавила и они купили превосходный участок в шесть соток, с домиком и садом.
Домик хоть и небольшой но уютный, большой зал, спальня, кухня и коридорчик. Газа нет,
вода только с весны по осень. Потому как трубы не вкопанные а проложенные прямо по
земле, при малейшей изморози сразу промерзали и вода переставала течь.
Но Колёк этому был рад так, как будто вырвался из многолетнего плена. Родственники
и знакомые надавали разной мебели и он предусмотрительно её завёз на дачу. Теперь он
всё чаще стал там пропадать, занявшись в спокойной обстановке, благоустройством теперь
уже своего хозяйства.
Как-то он пришел к жене и подвергся очередной массированной бомбардировке, но
теперь диспозиция войск кардинально изменилась. Колёк чувствуя за спиной резервы,
уже не намерен был сносить бесчинства, творимые тёщей и он в первый раз за много лет
поднялся из окопа в полный рост и подал голос. Тут-же произошла короткая, но яростная,
словесная рубка и разразился жуткий скандал.
С облегчением Колёк собрал свои вещи и ушёл на дачу. Жена на следующий день схо
дила к нему и после разговора поняла, что возвращаться он не собирается. Через не
сколько дней, несмотря на оставленные бытовые условия газ, ванну и тёплый туалет, она
забрала детей и переехала к мужу. Она знала что когда-нибудь квартира всё-равно ото
йдёт только ей, так как она являлась единственным ребёнком у матери и они вернутся
обратно, но когда мамы не станет или она сильно состарится, утихнет и к ней нужно
будет переехать что-бы помогать и досматривать.



* * *


У Димы ситуация была подобная но с иным финалом. Женившись он тоже переехал к жене.
Тёща жила в частном доме, с газом и ванной, туалет-же был во дворе. Поначалу они все
вместе жили в доме, где было четыре просторных комнаты и места с избытком, всем
хватало. Жена димы почти сразу-же залетела и через девять месяцев подарила маме
первую внучку. Однако Димина тёща не возрадовалась до умопомрачения. Хотя в первое
время она и поумилялась, двигая корявыми пальцами перед лицом внучки, вытягивая губы
трубочкой и выдавливая кривую улыбку.
Но после первых пронзительных визгов пробивших её тугое ухо и после того как
её рыхлый нос уловил тёплый запах сладких испражнений внучки, она нахмурилась
как небо перед грозой и перестала с Димой разговаривать. А когда через два года ей был
ещё подарен и внук : небо потемнело а где-то вдали, раздались еле слышные раскаты грома.
Во дворе рядом с домом была еще кирпичная кухня, вот туда-то под предлогом ремонта,
теща их и переселила. В кухне был проведён из дома газ и была всего одна комната, хоть
и большая но всего одна на четверых. После постиранных занавесок и мытья окон, тёща
заняла круговую оборону и возжелала жить на вольных хлебах.
Тёща и так родила свою дочь поздно, а теперь-же вовсе состарилась и её оконча
тельно клемануло. Несмотря на то что Дима с ними жил, она считала его чужим. Несмотря
на то что он помогал во всём от копки огорода, и до строительства : причём влаживая
свои деньги в тёщин дом. Со временем он её двор привёл в должный порядок, как говорится
было видно, что в доме есть мужик и везде чувствовалась, его хозяйская рука.
Несмотря на то что Дима был хороший семьянин, очень любил её дочь, приносил всю
зарплату в дом и не пил, а если и выпивал, то только по праздникам, да и то только дома.
И несмотря на всё это, она считала его чужим.
Тёща с Димой совершенно перестала разговаривать, если нужно было что-то сделать
по дому, то пока он на работе она говорила дочери что нужно и та потом Диме
передавала. Если Дима что-то делал во дворе, то тёща выглядывая из-за занавесок
старалась не выходить из дому а если и приходилось по необходимости, то проходя
мимо него, она никогда на него не смотрела и даже не здоровалась. Она попросту
его не замечала, как будто его вовсе и не было. Что Дима ни делал и как он ни
старался, ситуация не менялась, поначалу он с ней здоровался, но чувствуя к себе
её неприятие, со временем тоже перестал здороваться и разговаривать.
Так и жили, а дальше у тёщи начались необратимые обострения. она давно уже была
на пенсии и теперь вечерами стала уходить. Как мужики вечерами ходят друг к другу
что-бы остограмиться, как малолетки на дискотеку и как кошки на охоту, так и стару
хи ходят к подругам почаёвничать, вечер скоротать и пословоблудить. Она и раньше
ходила к подружкам, но теперь перед уходом стала вырубать пробки, а электричество
в кухню было проведено от дома и при выключении пробок свет пропадал и в кухне.
Входную дверь в дом, она запирала на замок и спокойно удалялась.

Сначала Дима с женой думали что по улице выключили свет, но когда они вышли
во двор и увидели, что у всех соседей светятся окна, то подумали что со светом
что-то у них. Жена пошла справиться в дом и тут-же вернулась.
- Мама ушла - сказала она недоумённо - Дверь закрыта!
- Всё ясно - сказал Дима - Это она пробки вырубила!
Сам не осознавая почему, но он сразу всё понял и догадался.
- Как это она - воскликнула жена возмущённо -Что ты такое говоришь, наверно
что-то случилось, может и правда пробки выбило.
- Когда она вернётся и если сразу появится свет - добавил Дима - Значит это
она! Как прийдёт, сразу не выходи, подождём.
- Что ты мелешь? - ещё больше возмутилась она, но после паузы сказала -
- Хотя если ты так начал думать на маму, то подождём! Посмотришь как она сама
прийдёт и спросит, что со светом случилось.
Прошло полтора часа и на улице стемнело. В комнате свечу зажгли ненадолго,
только что-бы жена уложила детей, потом она её затушила и сама прилегла. А Дима
откинул занавески, пошире открыл форточку и устроился у окна. Летняя ночь была
тиха и безоблачна, издалека слышался собачий лай и шум проезжавших машин. Ярко
светившая луна освещала не только весь двор, но даже и комнату. Привыкшие к темноте
глаза различали все предметы, через некоторое время послышалось звяканье откры
ваемой калитки.
- Идёт - тихо сказал он.
- Слышу - ответила она.
Дима видел как тёща подошла к двери, открыла её и зашла в дом.
прошло несколько минут, но свет не загорался.
- Ну что - язвительно спросила жена - Где свет?
Потом она зевая добавила.
- Сейчас она прийдёт и постучится, что-бы узнать, что случилось.
В следующее мгновение включенный свет, резанул по глазам и заставил обоих
прищуриться.
- Не поняла-а-а - удивилась она - А откуда свет?
- А ты пойди у неё спроси - подсказал Дима - Она тебе скажет.
Она поднялась с дивана и вышла из кухни, в доме она пробыла недолго, вернулась
буквально через несколько минут.
- Представляешь - сказала жена испуганно - Это она отключила пробки. Я ей говорю
мама зачем это делать, мы-же всё оплачиваем, сколько-бы не намотало. А она сказала свет
экономлю и дверь захлопнула.
Пожимая плечами, Дима развёл руки в стороны.
- Старость - сказал он - Ничего не поделаешь.
В дальнейшем на тёщу потемнение находило наплывами, иногда она отключала свет два,
три вечера подряд а иногда утихала на неделю с лишним. Поначалу жена пыталась вразумить
маму, но потом оставила эти бесплодные попытки. Дима купил аккамулятор с зарядкой и
они во время световой маскировки, включали небольшую лампочку.
Осенью тёща начала веселиться по другому. Газ у неё был проведён и в доме стоял
котёл, поэтому зажигать запальник и обогреваться можно было в любое время года. И тёща
начинала сезон отопления задолго до холодов. Но всё дело в том, что газ в кухню,
шёл из дома. Площадь в доме была намного больше, чем в кухне с одной комнатой.
И если газ включать ниже среднего, то в доме было тепло а в кухне невыносимое пекло.
Тёща об этом прекрасно знала, но газ врубала на всю, причем каждый день на некоторое
время. В итоге она истекая едким потом, у себя в доме несколько часов парилась, а Дима
с женой в кухне, от удушающей жары почти теряли сознание. Распахнутые форточки не спасали,
приходилось открывать двери. Детей от сквозняка нечаянно протянуло и они заболели,
у них поднялась температура, пришлось вызывать врача. После того как врач осмотрел
детей, он прописал лекарство и уехал, жена пошла к маме и впервые в жизни устроила
грандиозный скандал. Крики из дома доносились такие, что соседи обмирая, испуганно
поглядывали через забор. Дима здесь голоса не имел и поэтому не вмешивался.
Наконец крики утихли и жена вернулась.
- Я не могу - сказала она чуть не плача - Как горохом об стену, говорит мне холодно
и всё тут.
Однако несмотря на скандал и на заболевание внуков, тёща каждый день на неско
лько часов в день, всё так-же продолжала врубать газ на всю, не только последующие дни,
но и всю прошедшую зиму.
Родители Димы недавно купили дачу с домиком и садом, но там не жили, бывали то
лько наездами, в земле покопаться, да за деревьями поухаживать, в общем дача пусто
вала. И Дима ближе к весне предложил жене перебраться на дачу.
- Ещё чего не хватало - возразила она - Без газа, без ванны, придумал тоже.
- Ну давай хоть временно - продолжал он - До осени, летом там благодать. При
рода, всё в зелени утопает а воздух не надышишься. Отдохнём от мамы твоей, да и она
от нас отдохнёт, глядишь угомонится.
- А как она тут одна? - вскипела жена - Кто ей помогать будет?
- Приходить будем, хоть каждый день. Я всё буду делать что нужно, ты-же меня
знаешь.
Но жена и слышать об этом ничего не хотела. Позже Дима предложил снять одноко
мнатную квартиру, с ванной, отоплением и тёплым туалетом.
- Ага - махала она головой - Хрен редьки не слащще. Ты знаешь какие сейчас цены?
Что-бы снимать квартиру? Пол зарплаты отдавать? Да и не жила я никогда по чужим
углам. Буду я мыкаться там, когда своё есть.
Вопрос был исчерпан. Но хуже всего было то, что Дима чувствовал как жена от него
как-то отдаляется. Он не мог этого объснить, но он это чувствовал. Уже было не то как
до свадьбы и в первые годы семейной жизни. Они уже не были единым целым организмом,
пульсирующим, питающим и поддерживающим друг друга. Они уже больше не сближались.
На смену прежним отношеним, пришло что-то другое.



Весна прошла как обычно в хозяйственных заботах. Посадка картошки и других овощей,
полив, прополка. Летом закрывали огурцы, помидоры, разные салаты, варили на зиму варенье,
подходила осень.
Как-то вечером Дима с женой поссорились, круто поссорились. Во время месячного
цикла она из-за какой-то мелочи на него сорвалась, Дима что-то ответил и она как
разъярённая кошка к нему бросилась. От такого неожиданного нападения Дима на авто
мате влепил ей левой ладонью оплеуху. Хорошо ещё что он в последний момент сконце
нтрировался и не сжал ладонь в кулак. Её отбросило в сторону.
- Ах ты - выдохнула она и снова кинулась к нему.
Но более сильный удар, теперь уже правой ладонью дёрнул голову и развернул жену
на месте, её даже зашатало. Приходя в себя, она немного постояла, потом посмотрела на
него уничтожающим взглядом и молча выбежала из комнаты. Дима походил по комнате, по
том присел на диван и снова встал. Тут он увидел в окно как тёща спотыкаясь, с безу
мными глазами спешила в кухню.
Заходя в комнату она замахала на него руками.
- У-у-у гадина-а-а-а. На мою дочку руку поднимать?
Она подошла к Диме вцепилась ему в рубашку и стала её трепать. Потом она оторвала
правую руку и на него замахнулась. Дима машинально отступил на шаг назад. Но тёщу це
пко схватившуюся левой рукой за рубашку, потянуло вперёд и она не удержавшись на слабых
ногах рухнула на колени. Дима в последний момент хотел её подхватить руками, но не
успел, его руки только скользнули по её плечам. Раздался звонкий щелчок, это он услы
шал как она ударилась коленными чашечками об пол.
-У-у-у - завыла она от боли.
- Эх - выдохнул Дима и нагинаясь что-бы помочь ей подняться сказал- Бабуня что-ж
вы так!
Но она оттолкнула его руку, плюхнулась на бок и завалилась на задницу. Потом она
закрыла глаза и заохала. Дима стоял над ней, не зная что делать.
Наохавшись она открыла глаза так, как будто впервые в жизни, увидела архангела
Гавриила. Он опять нагнулся, предлагая ей помощь, но теперь уже молча, и она снова
отвергла его руки. Наконец оперевшись об пол рукой она с трудом поднялась на ноги
и повернулась к нему.
- Посажу-у-у - зашипела она - Посажу-у-у !
И тут он увидел её глаза, которые он потом никогда не забудет. Её глаза были
наполнены ненавистью. Он понял что она ненавидит его всем своим существом : от
глубоких клубней пяточных мозолей, до корней растрёпанных волос - и это изменить,
уже ничем невозможно.
Повернувшись она прихрамывая и приседая на гнущихся ногах вышла из комнаты.
Дима вздохнул и присел на диван. А минут через пять теперь уже жена с выпученными
глазами забежала в комнату.
- Что-же ты творишь скотина, а? - заорала она.
- Что? - спросил Дима.
- Ну ладно я. Но маму бить - ещё громче заорала она - Я не позволю! -
- Чего-о-о ? - Дима даже поднялся с дивана - Кто её бил? Чо она плетёт?
- Она мне всё рассказала. Ты знаешь что она милицию вызывает? наверно уже
вызвала!
- Она что уже совсем с головой не дружит? Я к ней и пальцем не прикоснулся!
- Это ты с головой не дружишь! Какая-же ты мразь! - крикнула жена и выбежала
из кухни.
Дима был в ступоре. Вот это тёща. Вот это он попал в семейку. Но он сильно не
переживал, так как он её не трогал. Просто было обидно и ещё больше противно.
- Если она наплетёт милиции незнаемо чего, ей поверят и его посадят. Что-ж - решил он -
- Настоящий мужик нигде не пропадёт -
Сразу всплыла мысль как тёща перед приездом милиции побьётся головой о стену
и располосует себя ножом. И по по телу у него пробежали жёсткие мурашки, а спину
обдало холодком. Но он впомнил что жена с ней и окончательно успокоился.
Надо поесть, решил он. А то неизвестно ещё, чем всё это кончится, может ему
с сегодняшнего вечера придётся казёнными харчами питаться. Он достал из холоди
льника кастрюлю и наложил себе борща в большую миску, нарезал вяленого чебака.
Он любил есть борщ с вяленой рыбой. Борщ он решил не разогревать : так как милиция
приезжает быстро - и поесть его холодным. Только он поел и домыл посуду, как в кали
тку застучали.
Наверно они. Хорошо что борщ не разогрел, иначе-б не успел.
Дима поднялся со стула и спокойно вышел из кухни. Предводительствующие тёщей,
во двор заходили два сержанта, у одного на плече висел короткий АКМ, второй был с
с пистолетной кобурой на поясе.
Как только тёща увидела Диму, она остановилась и указуя на него своими скрюченными
пальцами разразилась неистовыми проклятиями. Пожирая его бесноватыми глазами, она с
исказившимся лицом замахала на него руками и припадочно задёргалась, словно впадающий
в транс камлающий, якутский шаман.
Сержанты оставили её позади себя, вышли вперёд и на всякий случай а может и по
привычке, подошли к нему с двух сторон.
- Что у вас тут произошло?
- Семейные неурядицы! - ответил Дима.
- Трезвый? - спросил другой сержант.
- Абсолютно!
- А вот бабуля говорит, что вы избили и дочь и её. - сказал сержант с АКМ. Выглядел
он уставшим и явно был не в духе.
- Жене я пощёчину влепил, а к ней я и пальцем не прикоснулся.
Начиная догадываться в чём дело, сержант обернулся и грустно посмотрел на бормотавшую
какие-то заклинания, "камлающую" старуху.
- А жена где? - спросил он у Димы.
- В доме!
Сержант подошёл к окну и постучался. Вышла жена, он с ней поздоровался и спросил.
- Кто нас вызывал?
- Мама! - ответила она.
- Ясно - грустно вздохнул сержант - У вас к мужу претензии имеются?
- У меня нет, мы сами разберёмся.
Он ещё задал ей несколько вопросов и примерно прояснив обстановку, вернулся к Диме.
Поправляя ремень АКМ, он предложил ему по установленному порядку проехать с ними до
разъяснения. Услышав это тёща забесновалась пуще прежнего и провожая их до самой машины,
кричала на всю улицу что-бы его засадили, изолировали от общества и не больше не
выпускали никогда.
В отделении Диму посадили на скамейку в коридоре и сказали что-бы он ждал уча
сткового. Несколько раз проходившие мимо милиционеры спрашивали что он тут делает,
он объяснял.
- А ну жди - говорили ему и проходили дальше.
Наконец больше чем через час, подошёл участковый.
- Это ты с московской? - спросил он.
-Да - ответил Дима.
- Пошли - сказал он - Что-бы тут не мешали.
Он выбрал какой-то пустующий кабинет и открыл его. Дима зашёл следом.
Садясь за стол участковый указал на стул и сказал.
- Ну присаживайся, рассказывай!
Дима присел и начал подробно рассказывать всё как было, ничего не пропуская и
не утаивая. После изложенных событий, он так-же подробно поведал о всех тёщиных,
левых отклонениях.
Слушая, участковый надувал то левую щёку, то правую и медленно спускал воздух. В
конце рассказа он скривился и словно выискивая что-то посмотрел на потолок, не найдя
там ничего интересного он махнул рукой.
- Ясно, можешь дальше не рассказывать!
Вздыхая, он задумчиво сказал.
- У меня тёщи было три - тут он ладонью, прихлопнул столе какую-то букашку и
смахнул её на пол. - И жить с тёщей вместе, это-о-о - протянул он, но не закончил
и сказал - Твоя, это ещё цветочки!
Потом он посмотрел на Диму и спросил.
- Ты знаешь что твоя тёща, собралась на тебя заявление писать?
После этих слов по спине Димы прошлась леденящая волна а вслед за ней извиваясь,
по позвоночнику поползла липкая, волосатая гусеница.
- Заявление? - глухо переспросил он - За что? Я же к ней и пальцем не прикоснулся!
- За что? - повторил участковый и постучал пальцами по столу - Ладно иди домой!
Я на днях зайду к ней поговорю, скажу что за клевету статья есть. Не напишет, у
нас таких случаев хватает.
Диму медленно отпустило, холодная волна смывая за собой волосатую гусеницу схлынула
обратно и только сердце всё не утихая, продолжало стучаться и пульсировать. Но с этого
момента, для него тёщи больше не существовало. Поднимаясь со стула он хотел сказать
- До свидания - но осёкся на полуслове и сказал - Спасибо что разобрались!
Когда он подошёл к двери участковый спросил.
- А у вас жилья другого нету?
- Нет - ответил Дима - Я своей сколько раз предлагал уйти на квартиру, не хочет!
Участковый понимающе закивал головой.
Перед тем как закрыть за собой дверь, Дима еще раз сказал - Спасибо -
Участковый снова закивал головой.

Когда-же дима вышел и прикрыл дверь, участковый открыл ящик стола. Из глубины ящика
выкатилась пустая бутылка, он встретил её указательным пальцем, толкнул обратно и
захлопнул ящик. Ему захотелось выпить и немременно винца, хорошего, домашнего, мелкими
глоточками что-бы медленно проваливалось и постепенно расходилось. И именно кисленького,
не сладкого. И что-бы с отрыжечкой.
Он знал где сейчас выпивают. Этажом выше, в одном из кабинетов сейчас похмеляются.
Глотать то что они пьют ему не хотелось, но он всё-таки поднялся и направился к ним.
Они пили водку.



Выйдя из отделения Дима пошёл по тротуару и в первом-же ларьке купил пива.
У него в кармане была мелочь и на маленькую хватило. Идти к жене с тёщей у него
не было никакого желания. Ему хотелось с кем-нибудь выпить и побыть одному.
И он вспомнил про дачу. Там он уже бывал несколько раз и познакомился с Кольком,
но с ним ещё не бухал. Вот где можно выпить и спокойно пожить одному некоторое
время. И Дима направился к матери. Под зарплату он взял у неё денег и сказал что
поживёт на даче. Мать наложила ему с собой поесть, дала ключ от дачи. По дороге
он зашёл на точку и купил разбавленного спирта.
Этим вечером они с Кольком впервые забухали и познакомились поближе.




* * *



После того как Колёк окончательно перебрался на дачу и чуть позже к нему перее
хала жена, они почувтвовали себя почти островитянами. В радиусе нескольких километров
во все стороны, почти все дачные домики стояли пустые. А в ихнем переулке и близлежащих
улицах вообще никто не жил, они практически жили без соседей.
Конечно когда нет соседей, чувствуется какая-то пустота и одиночество. Даже выпить
и поговорить не с кем, переброситься через забор несколькими словами, позвать соседа
что-бы помог у себя или пойти помочь ему, если позовет.
Но Колёк не унывал, он занялся обустройством своей дачи. Да и после тёщи, везде рай.
Он был собственник и хозяйственник с природной смекалкой и руками умеющими всё
делать. Как говорится глаза боятся, а руки делают. Наконец только здесь, он свободно
вздохнул от квартирной клетки со сварливой тёщей и по настоящему расцвёл, ощущая
спокойную жизнь и жажду деятельности в своём хозяйстве.
Обойдя своё владение в радиусе нескольких километров и осмотревшись, он уже через
месяц всё знал. Кто где живет постоянно, кто временно. Во сколько люди приезжают, и во
сколько уезжают. У кого во дворе плодово-ягодные деревья, с кустарниками, а у кого за
сажен огород. Где есть строй-материалы и в каком количестве. Где есть брошенные дома,
а где недостроенные и запечатанные на неопределённое время.
В общем он узнал всё. А кто владеет информацией тот владеет ... , в общем владеет,
и каждый крутится как может.
По мере созревания деревьев в доме стали появляться вишня, груши, яблоки, сливы, красная
и чёрная смородина. В общем всё, что росло в округе. Колёк уходил ночью, а просыпаясь утром
жена обнаруживала на кухне, по нескольку вёдер фруктов.
- Колька ты что соседей обчищаешь? - перепуганно спрашивала она.
- Да нет - отмахивался он и успокаивая её, добавлял - Это издалека, да и то с
брошенных дворов, всё равно бомжи-бы обчистили. Давай вари варенье и закатывай компоты.
И она купорила на зиму. Хоть Кольку утром нужно было на работу и он недосыпал, но он
носил столько, что она не успевала закатывать.
После того как деревья отцвели и отплодоносили, Колёк перешёл на овощи, притаскивая
картошку, свеклу морковь и капусту. Проснувшись под утро от шума на кухне она вышла
и увидела как он рассыпает на полу картошку на просушку. Начиная догадываться в чём
дело, она сказала.
- А если тебя поймают? Как мы без тебя? что мы будем делать?
- Не каркай лучше - спокойно ответил он - И не вздумай никому лязгать языком.
Тогда всё будет нормально. К тому-же я везде копаю понемногу, поэтому незаметно.
К тому времени как сорвался первый снег, погреб был забит настолько, что проходить
приходилось протискиваясь, а накупорено было как минимум на два года вперёд.
К каждому делу Колёк подходил обстоятельно и без спешки. На следующий год он
задумал построить просторный, кирпичный сарай с тремя секциями.
С одной для угля, вторая огромная для дров, третья для садового инвентаря и хранения
разных материалов. Он примерно прикинул и посчитал, сколько всего нужно и в течение
прошедшей зимы во дворе почти каждую ночь, стали появляться нужные строй-материалы.
К весне в глубине двора аккуратными стопками были уложены кирпичи, и рядом с двух
разных сторон, высились две большущие кучи щебёнки и песка. В другом конце двора,
были уложены и заботливо укутаны брезентом от дождя доски, рулоны рубероида и листы
шифера. Помимо всего этого Колёк каждый день возвращался с работы и надрывая руки
еле дотягивал две большие сумки цемента, а из надутых как щёки хомяка-бурундука
карманов звенящим дождём высыпал, гвозди, шурупы и дюпеля.
Следующим летом Колёк взял отпуск и меньше чем за месяц, сам, без подсобников за
лил фундамент и выгнал добротный сарай. Позже он поварит на окошки решётки и повесит
железные двери. Тут-же не теряя время он обговорил с женой и получив утвердительное
согласие, взялся строить впритык к сараю курятник из оставшихся в избытке материалов.
Но он вспомнил как видел в деревне спаренный курятник с утятником и замахнулся разом
сделать так-же.
Хоть матерала на такую задумку и не хватило, но Колёк не переживал. В своих владениях
на несколько километров в округе, он был богат как Крёз. А отличались они только тем,
что Крёз шёл войной и привозил в своё царство несметные богатства, а Колёк шёл ночью,
и так-же приносил в свой двор, всё что было нужно.
Следующей весной он достроит начатое, а уже к осени, благодаря жене, выстроит базок
на двух свиней. Его жена ещё в молодости окончила высшие курсы поваров и работала
в небольшом, частном ресторанчике. В последнее время у хозяина дела шли неважно, с
каждым годом всё хуже и хуже. Наконец он распустил прислугу и продал помещене какой-то
фирме под офис. Пришлось искать новую работу. Сразу устроиться никуда не удалось, хоро
шие, хлебные места у кормушки были забиты. А в грязных забегаловках на кабальных условиях,
корячиться на дядю не имело смысла.
И тут судьба преподнесла подарок. Как-то на улице она встретила, свою хорошую
знакомую, пожилую женщину-повариху, они вместе раньше работали. Разговорились, оказалось
что она сейчас работает в детском садике и через полтора месяца будет увольняться.
- На моё место пойдёшь? - спросила она - Если я тебя порекомендую, тебя возьмут.
- А платят сколько?
- Всего две тысячи. Но... Ты каждый день будешь домой приносить сумку харчей, а когда
и больше и свой пай получать. Хоть зарплата и никакая, но оно то на то и выходит, и да
же больше. А я нашла себе местечко получше, осмотрюсь там, может со временем и для тебя
что-нибудь появится.
Конечно пришлось согласиться, на данный момент о лучшем и мечтать не приходилось.
Через положенный срок она устроилась в садик поваром, а когда пришла на работу,
поначалу с непривычки она не могла скрыть своё волнение, видя порядки царившие здесь.
Несколько раз в месяц, в садик завозили продукты на грузовой машине. Сразу-же после
завоза, обделяя детей безжалостной рукой, всё половинилось. Половину делили между
собой, а оставшаяся половина шла на питание детям.
Она видела как привычными движениями всё взвешивалось и строго делилось между
всеми, от нянечки, до заведующей. Только нянечкам шло меньше, заведующей больше, у
поварих-же была своя средняя доля.
Наконец после делёжки грузная повариха с мясистым носом поставила перед ней
две большие сумки, её первую долю, в одной сумке были овощи. В другой мясо, рыба,
яйца, масло сливочное и подсолнечное, молоко, сметана.
Видя её смущение повариха добродушно улыбнулась.
- Да не переживай ты - сказала она - Всё нормально. Детям хватит, их дома докормят.
Когда сделают достойные зарплаты, тогда и детей перестанут. . - она ещё хотела
что-то добавить, но не договорила и переваливаясь как пингвин, направилась обратно,
распределять продукты между остальными.
Хоть жена Колька и переживала, но отказываться было глупо, она вспомнила своих
детей, которых тоже нужно было кормить и естественно взяла. Помимо этого, все каждый
день носили домой готовые блюда. Солянки, супы, всевозможные каши, пирожки и блинчики.
Колёк попробовал солянку с перловкой и сказал.
- Аж свой детский садик вспомнился, этот супчик будто оттуда, на вкус совсем
не изменился, точно такой-же. Одно слово : Не домашнее - !
Но самое главное жена Колька видела как каждый день, в процессе приготовления
целые горы очисток выбрасываются в мусорные баки и вывозятся на мусорку.
Она спросила - почему никто не берёт и можно-ли ей взять.
- Да бери хоть всё - ответили ей - если унести сможешь. А нам оно без надобности,
мы все в квартирах живём и у нас нет своего хозяйства.
Жена сказала об этом Кольку.
- Так это-ж бесплатный харч для поросей - воскликнул он.
Через три месяца добротный, кирпичный базок на двух свиней был уже достроен и
Колёк деловито сказал - Одну выкармливать будем на мясо для себя, вторую на продажу!
Следующей весной из базка уже начнёт доноситься, довольное похрюкивание, чавкающих
поросят.


Деятельная натура Колька не знала покоя, закнчивая одно он уже начинал прики
дывать с чего начинать в следующем деле. Прошлые хозяева возвели виноградную арку,
примыкавшую к дому, с уже довольно разросшимся винным виноградом. Расползаясь, лоза
свисала с боков арки, оплеталась вокруг водосточной трубы, ползла вверх на крышу.
Кольку стало ясно, по бокам дома нужно поставить ещё две такие-же арки и соединить
с центральной.
И снова жена ночами слышала звяканье труб, слаживаемых во дворе. Уже не
догадываясь а точно зная откуда всё это берётся, она очень переживала, но чувствуя
себя за Кольком как за каменной стеной, молчала, надеясь что всё будет хорошо.
Когда достаточное количество труб было собрано, Колёк среди зимы на санках привёз
сварочный аппарат, но он знал варить им нельзя. Любой прохожий мог сквозь сетку ра
бицу глянуть и узнать аппарат соседа, знакомого, или того хуже это будет сам
хозяин.
Его нужно было сначала "отмыть", и Колёк знал как это сделать. У них на работе
бригада сварщиков, перед заливкой фундамента, варила массивные металлоконструкции,
а этот аппарат как раз годился для такой работы, он был мощный и жёг тонкое
железо. Не теряя времени Колёк под бутылочку обговорил с бригадиром, и тот дал
добро, если конечно аппарат подойдёт.
Перед тем как отнести его на работу Колёк, на всякий случай сменил внешний
вид аппарата, сменил коробку, поменял кабель, теперь его невозможно было узнать.
После первых-же пробных швов, сварщики аппарат похвалили и после обмытия сделки
они обменялись.
Весной Колёк уже не боясь взглядов случайных прохожих, спокойно поварит по арке,
с каждой стороны дома. Ещё он по периметру всей своей дачи, вдоль забора посадит
винный виноград. Со временем тот плетясь по сетке рабице разрастётся, и каждую
весну будет возникать Густая, живописная изгородь, с висящими среди ворсистых листьев,
тёмными и сочными гроздьями.



* * *




Летом часто были перебои с водой, чуть-ли не каждый день, её по нескольку раз отклю
чали. А ведь нужно было готовить, стирать, поливать огород и мыться в летнем душе. На та
кой случай во многих дачах, по финансовой состоятельности хозяев, стояли огромные,
размером с пол дома, железные баки.
Это был единственный выход из положения, на время отключения, водой пользовались из
бака, а как снова подавали, доливали через шланг. И конечно-же на зиму бак заполняли до
краёв и кидали внутрь кусок бревна, что-бы железо льдом не распирало. Этого запаса
хватало примерно на пол зимы, остальное время до весны, люди ходили по воду с вёдрами
до ближайшей колонки, хоть она и находилась далеко.
Такого бака во дворе у Колька не было и он понимал что на тихую, его вынести
невозможно. Здесь пришлось действовать другим способом. И он начал курсировать
на бреющем по своим владениям, высматривая свою ... цель. Через неделю он нашёл то,
что ему было нужно.
На одной даче Колёк приметил парочку среднего возраста, то-ли муж с женой,
то-ли сожители. По всему ясно было одно : они нигде не работали и частенько за
ныривали на точку за самогоном. Кольку достаточно было всего-лишь раз окинуть
ихний двор оценивающим взглядом, что-бы понять : подворье находится в полузапу
щенном состоянии, хозяйской, заботливой руки не видно, живут абы как.
Ожидая удобного случая, Колёк ещё некоторое время понаблюдал за ними издалека.
Он видел как к ним в засаленной одежде, с какими-то пакетами в руках, заходили не
бритые, волосатые и всякие сомнительные личности, интеллигентно здоровались и захо
дили в дом. Через некоторое время пьянючий хозяин, выволакивал обвисшего гостя,
с блуждающими глазами и уже обритого, с кровавыми порезами на лице и черепе.
Он прислонял его к забору и они долго прощались, целовались, обнимались, а иногда
в доме раздавались душераздирающие крики, звон битого стекла, парочка пинками выта
лкивала гостей со двора и захлопывала за ними калитку. Удерживаясь за забор отвергнутые
гости долго кричали в сторону дома какие-то проклятия, смеялись, плакали, а после ухо
дили куда-то в сторону дачной окраины, за которой находилась большая роща.
Как-то ночью Колёк шёл за кирпичами и решил к ним завернуть, ещё издалека
стало ясно, забухали по чёрному. Подойдя к забору Колёк глянул на тускло мерцающие
окна, света в доме не было, освещались какой-то лампадкой. Кто-то войдя в раж, с
остервенением шпарил на балалайке, остальные матерными частушками до сипоты
рвали горло, безостановочно выбивали ногами пол так, что в доме всё гупало и
звенели оконные стёкла.
- Пора -
Проснувшись утром Колёк понемногу расходился и плотно позавтракал. Потом он сва
рил картошечку в мундирах, нарезал сальца, хлеба, достал лучок, солёненьких огурчиков
и сложил всё это в кулёк. Подумал и ещё доложил туда пяток яблок и жменю конфет.
Оделся он попроще, помимо пачки "тройки", которую он курил, он положил в карман ещё
две пачки "примы" без фильтра. Все точки в округе он прекрасно знал, денег он взял
на литр самогона.
Наконец собравшись он направился к ним, дойдя до той улицы где они живут, Колёк
зашёл за угол и время от времени поглядывая стал ждать. Как почти и все дворы,
ихнее подворье было огорожено сеткой рабицей, поэтому что делается внутри, всё было
видно. Минут через сорок он увидел как мужичок вышел из дома и направился в туалет.
Сразу-же Колёк вышел из-за угла и медленно двинулся по улице, в сторону ихней дачи.
Когда-же мужичок снова появился из туалета, Колёк ускорил шаг и поравнялся с его
калиткой.
- Извините можно вас?
- Меня? - переспросил мужичок.
Колёк замахал головой.
Мужичок подошёл к калитке, открыл её и вышел на улицу.
Доставая сигареты, Колёк поздоровался.
- Здравствуйте - сказал он.
- Здрасьте - мужичок посмотрел на пачку - Можно сигаретку?
- Мо-о-ожно - Колёк достал пяток и протянул ему сигареты.
- О-о-о, спасибо.
- Не за что. Я хотел спросить, здесь шнапс вообще продаётся? - Колёк обернулся,
окидывая взглядом улицу - Пол часа уже ищу, не могу найти похмелиться.
- Конечно продаётся. А ты откуда?
- Мы аж на том краю дачу купили - Колёк махнул в сторону рукой - Только переехали,
я вчера немного перебрал, надо поправиться.
Колёк видел, что мужичок никакой, еле дышит, додыхает с тяжелейшего похмелья.
- Мы тоже вчера гульнули, сам болею.
- Может давай возьмём? - предложил Колёк - Похмелимся, заодно познакомимся. Я и
загрызть взял. От своей сбежал.
- Да, конечно да - мужичка от такого фарта даже затрусило и он чуть не прослезился.
- Наконе-е-ец-то - протянул Колёк - А я уже думал не найду. Где-бы выпить только?
Полянку какую найти что-ли?
- Может ко мне? - робко спросил мужичок.
- Да я-бы с удовольствием, за столиком по нормальному, уж лучше чем на улице.
- Только у меня там жена! - мужичок виновато почесал голову.
- Что не пустит?
- Да нет, она тоже болеет!
- А-а-а, ну это дело поправимое, всем хватит. У меня на литруху, хотел одну бутылку
раздавить, а вторую запрятать, но ради такого дела всё выпьем. Литр на троих в самый
раз. Тебя звать-то как?
- Виктор!
- А меня Николай, будем знакомы.
Так Колёк с ними познакомился. Притираясь он ещё некоторое время к ним заходил,
с ними бухал, похмелял, подкармливал. Наконец в очередной раз похмеляясь, Колёк небре
жно, будто случайно вспоминая, сказал.
- Моя с тёщей бак для воды надумали покупать, все мозги мне ... . просверлили...
Витёк хотел что-то ответить, но его жена сидевшая на табуретке развинула ноги,
упёрлась в колени руками и непремиримо вылупилась в пол, прямо перед собой.
- Ни хряна-а-а - на свежих дрожжах её окончательно развязло и она уже еле
ворочала языком, только лупала яйцеподобными глазами, закрывая и открывая свои
бельма - Ящё-ё-ё чего не хватало-о-о.
Решительно подаваясь вперёд, она хотела ещё что-то сказать, но соскользнула с
табуретки и рухнула на пол.



* * *



Когда Колёк зашёл к ним в следующий раз, Витёк открывая калитку, даже забыл с ним
поздороваться.
- Ты насчёт бака не передумал? - спросил он.
Колёк немного выждал, потом сказал.
- Не знаю у моей надо спросить! А что кто-то продаёт?
- Да нет, мы свой можем продать, если ещё нужно!
- Так твоя-же вроде не хочет.
- А-а-а - Витёк махнул рукой - Всё равно на зиму воды не хватает, приходится
ходить по воду до колонки, а летом вода есть, из труб подают. Так что мы подумали
и решили продавать.
- Ну раз так, то схожу сначала у жены спрошу!
Дома Колёк похлебал супчика, не спеша попил чайку. Только потом он вернулся к ним.
Цену он безбожно не сбивал, сумму предложил довольно приличную. На том и сошлись.
Вытаскивая деньги из кармана он сказал - Вот моя задаток дала, пойду я с бака под
фундамент размер сниму.
Через несколько дней Колёк залил фундамент, обложил по цоколю кирпичом. Через две
недели, когда всё основательно застыло, пришлось нанимать машину со стрелой. Он Витьку
отдал остальные деньги и ещё поставил магарыч с закуской. Краном бак благополучно
перевезли в его двор и установили на бетонный фундамент.




* * *




Время шло. Постепенно, понемногу, незаметно, Колёк приводил в порядок и благоустраивал
своё хозяйство. Последнее что он сделал, достроил к дому две комнаты. Один огромный зал,
на всю ширину дома, по которому дети катались на велосипеде и небольшую комнатку, под
ванну, со стороны кухни. Потом он вырыл сливную яму, обложил её кирпичом, установил ванну
и навесил под потолком, электрический бачок с тэном внутри, всё было готово, можно
мыться и зимой.
Хоть Кольку и доставало общения на работе, но дома было как-то пустовато, даже ни
одного соседа. Так получилось что в его переулке и на близлежащих улицах совсем никто
не жил. Понакупали дачных домиков и они стояли пустые, хозяева только иногда приезжали,
на выходные, да и то только летом.
Основные постройки Колёк закончил, но в своём дворе, дело всегда найдётся. Отаплива
лись они дровами и углём. Уголь никуда не денешься, приходилось покупать. Дрова-же
они не покупали никогда. Каждое лето Колёк ходил в рощу, распиливал на двое, на трое
поваленные деревья и прикатывал их на тачке, притаскивал с работы использованные
леса, по досточке, по две. А под осень скопившуюся кучу дров, перепиливал и слаживал
в сарай. Перекапывал свой огород. Давил из винограда, домашнее винцо.
В безлюдной округе в изобилии росла зелень, которая к осени расцветала, хорошела.
На провисающих ветках наливалась пышными шишечками, покачиваясь к себе манила.
Колёк накуривался, затаривался на зиму. А что может быть лучше хлопнуть винца и ха
пнуть пару напасов? Он любил выпить, курнуть и заниматься хозяйственными делами,
обдумывая на будущее план своих действий. Кроме зелени Колёк никогда ничего не
пробовал, хоть и предлагали и не вмазывался за исключением всего-лишь одного
единственного раза.
Как-то к ним на работу устроились два типа, Колёк с ними легко сошёлся, они
вместе после работы пили пиво, накуривались. Потом Колёк узнал что они иногда
вмазываются, строго раз в месяц после зарплаты. Они ему предлагали скинуться на троих,
но Колёк отрицательно покачал головой и сказал - Нет ребята, это не ко мне, эта тема
закрыта -
А потом они закончили объект и хозяин на всю бригаду накрыл шикарную поляну.
Все накушались основательно, а когда стали расходиться, эти двое предложили Кольку
зайти на хату к кобылам. Синий Колёк не отказался, по дороге они набрали пива, коктейлей,
вина и водки. Как туда добрались и что там пили, Колёк толком не помнил. Очнулся он
от того, что его растолкали и предложили вмазаться. Колёк уже был до того никакой,
что без колебаний повёлся - А - сказал он - Разок можно... что-бы знать -
Ему загнали три куба чистейшей ханки. Неизвестно почему, но он ничего особенного не
ощутил и не узнал. Помнил он только одно, что раз сорок ронял на брюки дымящуюся
сигарету и пропалил штаны в нескольких местах.
Проснулся он утром под одеялом в постели с какой-то падалью. Что было, Колёк
совершенно не помнил, он приподнял одеяло и под него заглянул, оба были голые.
А раз голые, значит что-то должно было быть, он глянул на её лицо и в страхе отша
тнулся, а в груди у него всё сжалось от леденящего холода.
Перед ним было, женское лицо, страшное как смерть. Бледное, осунувшееся, под закрытыми
глазами, зияли две иссиня-чёрные, глубокие впадины. Вдруг ему стало страшно от
того, что если сейчас она откроет свои глазные впадины и на него посмотрит, мертве
нным взглядом. Он сразу-же отвернулся, встал и начал быстро одеваться. Одеваясь он
стоял к ней спиной и не видел, проснулась она или нет. А одевшись, он тихо выходя из
комнаты так к ней и не повернулся. Он не знал что она на него смотрит своими
жуткими, потухшими, глазами.
Выйдя на улицу Колёк вдохнул свежего воздуха, он дышал и не мог надышаться, его
почему-то, всё ещё трусило. Потом он с омерзением вспомнил, что ещё и вмазался, но тут-же
успокоил себя тем, что он этого кайфа не понял и больше не хочет понимать. А это
главное, если не понимаешь, то и нехочется.
Дома он не ночевал, нужно было действовать быстро и незамедлительно : промедление
смерти подобно. По дороге он взял пивка и бегом помчался к дружку из своей бригады.
Как только тот открыл дверь, Колёк ему в двух словах всё объяснил и попросил позво
нить жене, сказать, что он у него дома заснул пьяный и проспал до утра.
Дружок конечно-же выручил, позвонил и успокоил его жену. Колёк взял у него теле
фон и тоже с ней поговорил, чмокнул в трубку, сказал что-бы она его вечером ждала
после работы. Той ночью Колёк прорвавшейся нежностью доводил её до безумия, ласкал,
зацеловывал и до утра был как молодой, резвый ахалтекинец.
Не понимая что с ним случилось, что на него нашло, она к нему изумлённо прижима
лась и немного испуганно спрашивала - Коля что с тобой? тебя как будто подменили! -
Вместо ответа Колёк её обнимал, говорил что она у него самая красивая, что он
только сейчас понял как он её безумно любит и как он благодарен судьбе за то, что
они встретились.
Она прижалась к нему щекой, она была счастлива : почему-то хоть и урывками, но
впервые за много лет, в её памяти всплыли, неповторимые мгновения их медового месяца.





* * *




О том что он укололся, Колёк никогда, никому не рассказывал. Он с такими сталкивался
и видел что с ними в итоге происходило. Он не мог себя представить на их месте, спу
скавшим всё на эту зависимость и всегда желавшим этого. Больше он не только не
пробовал этого, но даже если к ним на работу устраивались такие, то старался с
ними не общаться и даже не бухать. Только здоровался, на этом всё и ограничивалось.
Наконец Колёк за несколько лет расстроился и сделал на даче, всё что было
можно, теперь его подворье пришло в полный порядок и делать в общем-то, было бо
льше нечего, так только, поддерживать и присматривать за своим хозяйством по мелочам.
Всего было в избытке, всего хватало, дом был полная чаша. Незримый рог изобилия
повис над ними, излучая достаток и благополучие. Колёк ходил на работу, по выходным
пил винцо, накуривался, кормил птицу, поросят, выгребал навоз, по осени рассыпал по
огороду, так-же пилил дрова.
Но по прошествии некоторого времени он начал маяться, Колёк почувствовал что
ему чего-то не хватает. Его деятельная натура не знала покоя, она требовала де
йствия. Он мучительно выискивал что-же ещё можно сделать у себя, добавить, улучшить.
Но всё было сделано. А меньше чем через месяц, он с работы прибежал с горящими
глазами и возбуждённо рассказал жене, что встретил знакомого строителя. Они сейчас
занялись частным бизнесом, втроём они скидываются, покупают дачный участок и сами
за сезон, выгоняют домик, а уже к осени продают.
Ещё они строят гаражи, но это не то, а дачи... да ведь это то что нужно, как-же
он раньше не догадался. И главное, это выгодное дело, дачный, пустой участок стоит не
так уж и дорого, а вот с домиком во много раз дороже.
Он предложил жене подкопить и прикупить какой-нибудь участок. Он сам, потихоньку,
если не за сезон, то за два построит небольшой домик и если всё пойдёт нормально,
то глядишь, с прибыли можно этим делом, заняться уже серьёзно.
Своей чуткой, женской интуицией, жена сразу уловила что идея хороша и естественно
согласилась.
К тому-же она прекрасно знала своего мужа : что он не остановится на пол пути, не
забросит задуманное, а непременно достроит домик и продаст, да ещё и впарит его подороже.
- Что-ж - сказала она - Разница между пустым и застроенным участком, действительно
велика. Попробовать можно, во всяком случае не прогорим, участок всегда продать можно.
Колька, но ты-же зараза опять начнёшь всё у людей таскать. Опять переживать и вздраги
вать от каждого шороха?
- Не у людей - сказал Колёк - А с заброшенных дач. У меня вон уже - и он махнул
рукой - Почти на половину домика всё есть, кирпичи, песок, доски, шифер.





* * *




Деньги на книжке потихоньку копились. Погреб был всегда забит до отказа. Домашними
яйцами и мясом они были обеспечены. В течение лета били птицу, а под новый год вымаха
вших поросят. Жена носила харч с работы, поэтому им по большому счёту приходилось по
купать только хлеб и таким образом всю зарплату можно было откладывать.
Колёк прикинул что к весне уже хватит на участок, он даже присмотрел в своём пере
улке такой, пустующий, но найти хозяина и обговорить с ним, решил только после того как
накопится достаточная сумма. А если нет, то можно найти и на ближайших улицах.
Ему нужно было, только одно. Купить участок. А больше он туда не вложит, ни копейки.
Все строй-материалы принесёт с дач. Так как он работает и строить придётся урывками,
он естественно за год не уложится. В первый год, можно залить фундамент и выгнать
коробку. В течение зимы наносить остального, а дальше уже мелочи. С весны сделать
крышу, постелить полы, установить двери и окна. И ещё нужно будет поставить какой-
нибудь сарайчик для дров и угля, но это уже совсем пустое.
Кольку в последнее время порядком поднадоело рисковать, за те шесть лет, что они
здесь прожили, ситуация на дачах изменилась. И он решил : построит домик и на этом
остановится. А с продажи, уже хватит и на покупку другого участка и на строй-материалы,
и ещё прибыль останется. Пора было выходить из подполья.
А ситуация на дачах действительно изменилась. За эти годы дачи разрослись на многие
километры. Раньше участки с домиками даже не доходили до рощи, стоявшей в стороне.
А теперь роща осталась позади, квартал за кварталом уходил вдаль, отхватывая огромные
куски земли у степи.
Колёк жил сразу за городом, в самом начале дач. Здесь люди жили не везде, но немногие
жившие, все знали друг друга. Многие работали и каждое утро, вместе ходили в город на
работу, делились новостями.
Район здесь был самый спокойный и благололучный, а чем дальше от города, тем
хуже и хуже.




* * *




Теперь роща находилась где-то посередине, между началом и окончанием дач. В ней
обитали бомжи, рыли на зиму блиндажи и схроны, как у бэндеровцев на западной укра
ине. Строили летние шалаши, жили общинами.
Рядом находилась огромная, районная свалка. Сюда не только со всей округи, но и из
города грузовыми машинами свозили мусор. Здесь бомжи рылись в поисках медной и алю
миниевой проволоки, искали пустые пивные банки, бутылки и всё что можно было сдать. Искали
одежду, откапывали выброшенные остатки разнообразных и вкусных продуктов, попадались
даже делкатесы.
Сюда-же на пиршество сбегались многочисленные и неистребимые стаи собак, на кото
рых бомжи охотились. Ах, какой-же бывает вкусный и наваристый шулюм, сваренный здесь-же,
в живописной роще, на лоне природы с прекрасным видом, на потрескивающем костерке, из
пряной собачатинки. Иногда на машинах наезжали корейцы, заказывали собак, платили
деньги.
Здесь были серединные дачи, тут было ещё так сяк. Жившие здесь люди бухали, но
свет горел уже не везде. Как раз в этом квартале, жил Витёк со своей сожительницей.
Но ещё дальше от города, в самый конец дачных кварталов : на дальних дачах -
творилось нечто невообразимое, там дачи бомбили и громили по чёрному. Там орудо
вали алкаши и нарики. Алкашам нужно было похмелиться, нарикам собрать на дозу.
Бомжи сюда почти не забредали, так если по мелочи, взять что-нибудь для своих нужд.
Что нужно бомжу? Пожрать, да зиму где-нибудь перебиться. - А если есть ещё в
кармане пачка сигарет : или хоть бычки на самокрутку - то всё не так уж плохо на
сегодняшний день.
Дачи там стоили на удивление дёшево, иные люди по незнанке поддавались искушению,
и покупали домики. Но они не знали : для того что-бы ничего не пропадало, нужно было
приковать себя цепью и безвылазно сидеть на своей даче. Стоило им поутру уйти, а вечером
вернуться, дверь уже была выбита, а из дома всё вынесено : И это днём -
А что уж говорить за противоположное время суток. Если хозяева оставляли дачу
всего лишь на одну ночь, то в принципе с ней уже можно было попрощаться.
Первым делом срезали все электрические провода, вырывали всю проводку. Из дома
выносили всё, вплоть до самых мелких вещей. Люди пытались ставить железные двери
и решетки на окна, заводили и держали во дворах иногда даже по две собаки, бойцо
вской породы.
Но противостоять этому было бесполезно, как надвигавшемуся цунами. Собак травили,
всё железо срывали вплоть до заборов, это-же живые деньги. Снимали всё, от деревянных
половых досок, до шиферных листов на крыше. Люди стали жаловаться и на каждый
квартал наняли по сторожу, с ружьём, телефоном и добродушной овчаркой полукровкой.
В первую-же ночь, вышедшего на патрулирование сторожа закидали цельными кирпи
чами, ему пробили голову, а визжащая собака на трёх лапах умчалась от него в сторону
- четвёртую переднюю лапу, ей раздробили булыжником - и исчезла в неизвестном
направлении, больше её никто, никогда не видел. Окровавленный сторож забывший про
ружье и потерявший телефон, еле унёс ноги. С остальными произошло, примерно то-же
самое.
Тогда сторожей отправили по двое, с ружьями, но уже без собак. Сторожей преду
предили выстрелом из темноты, то-ли из дробовика, то-ли из хлопушки. Вместо того
что-бы охранять частную собственность своей мужественной грудью, они почему-то разве
рнулись и на ускоренных рысях, заголапировали обратно.
Утром несмотря на уговоры председателя, все сторожа поувольнялись, они ему сказали
что за такую мизерную зарплату, пусть он в этом дур-доме, сам охраняет свои дачи.
Даже доблестная милиция заезжала сюда лишь иногда, да и то днём, медленно прое
зжалась по безлюдным улицам. И если какой-нибудь бомж с перепоя сюда забредал и
засыпал под забором, то они его всем нарядом ловили и увозили в отдел. Там на него
благополучно навешивали несколько дач : в итоге и статистика раскрываемости
по кривой росла и все оставались довольны.
Благодарный бомж на несколько лет обретал крышу над головой и трёх-разовое
питание, а кому-то на погон, с неба падала ещё одна халявная звезда.




* * *



Иногда с того края, нарики белым днём заходили и сюда, в благополучный район,
высматривая пустующие дачи. Здесь в округе все друг друга знали, тем более людей
со своей улицы, хоть они и редко приезжали. Как только Колёк видел через забор
незнакомую, помятую рожу, он сразу выходил и грозно спрашивал.
- Ты чо тут делаешь?
Колёк в себе, был уверен. С пятого класса и вплоть до армии, он серьёзно занима
лся боксом, поездил на соревнования, но до КМС немного не дотянул, от бокса у него оста
лась, висевшая во дворе груша, которую он частенько поколачивал.
Высокий, крепкий, плотно-сбитый полутяж, он обладал поставленным ударом и мог спо
койно рубануть любого, даже высоченного бугая, если конечно, точно попасть.
Нарик начинал мяться, говорить что ищет знакомого.
- Кого? - переспрашивал Колёк - Фамилия ! - гаркал он - И адрес !
На этот наводящий вопрос, нарик не мог ничего ответить.
- Значит так, ещё раз тебя увижу на своей улице... ты здесь ляжешь. Потом вызову
ментов и сдам тебя, а к ним только попади, навесят на тебя столько, что к пенсии не
выйдешь. - Колёк делал страшные глаза - А ну пош-ш-шёл отсюда !
Нарик молча отворачивался и скорей уходил быстрым шагом. Колёк до последнего
смотрел на него, пока тот не скроется за поворотом. Перед тем как свернуть с улицы,
нарик оборачивался, а когда видел что за ним наблюдают, быстро отворачивался и шмыгал
за угол.
Больше эта рожа не появлялась, иногда появлялась другая, которую так-же при
ходилось нагонять. Изредка хозяева ловили нариков с поличным, что впрочем случа
лось крайне редко, но если ловили, безжалостно забивали до полусмерти. Затыкали
им рты кляпом, что-бы не было слышно страшных, животных криков и отбивали
все внутренние органы, калечили, затем вышвыривали за околицу, а иногда вызывали
ментов и сдавали их.
После таких экзекуций, нарики старались сюда не соваться. Дачи словно разделила
сплошная линия фронта, здесь жили работяги, которые за своё добро, нажитое непосиль
ным трудом, готовы были глотку перегрызть, а на окраинах окопались нарики.
Бомжи-же жившие посередине в роще, бесправные бедолаги, были камнем преткновения,
на которых частенько и незаслуженно, всё списывалось.



* * *


Колёк прекрасно знал, купить участок на том краю, деньги выкинуть на ветер. Покупать
нужно, только в своём районе, и даже здесь, пока он будет расстраиватья, нужен кто-то,
что-бы сторожил, присматривал. Из всех его знакомых, как нельзя кстати, лучше всего
подходил Витёк.
Несмотря на такую обстановку, Колёк упорно, по ночам ходил на тот край, на самые
дальние дачи, после наркоманских рейдов разбирал остатки дачных домиков. На работе
он присмотрел увесистую, дубовую, колотушку с массивным набалдашником. Он принёс её
домой, просверлил на ручке дырку и теперь носил на поясе под курткой. С такой ду
бинкой можно было спокойно отбиться от толпы, а на крайняк и черепа попробивать.
По дороге он заходл к Витьку, попить чайку, обогреться, узнать местные новости, за
носил им харчей. Пробивая Витька, он постепенно его узнал. Хоть Витёк со своей сожи
тельнцей и заходили иногда в жесточайший штопор, бухали с бомжами, но в отличие от
многих других, не были кончеными. Таких людей, Колёк понимал. Они вместе ездили на
поля, покупали поесть, брали выпить, а когда всё проедали, снова ехали. Зимой как-то
перебивались. Витёк был местный шабай, не гнушался никакой работы. По дачам, он был
нарасхват, его все к себе зазывали, деньгами почти не платили, но продуктами завали
вали.
Но никогда, никогда, он не брал чужого, никуда не лазил. Хотя в округе, всего бро
шенного, бесхозного было завались. Колёк ему как-то в шутку предложил, что-ж он так,
наносил-бы всего помаленьку, подправил-бы сарайчик, потихоньку обзавёлся-бы хозяй
ством. Витёк посмотрел на него перепуганными глазами и даже замахал руками.
В общем Витёк был маленький, тихий алкоголик, тянувший свою горькую лямку. Он
постепенно Кольку раскрылся и рассказал за свою жизнь. Как сестра после смерти
матери, что-то там крутанула с документами, продала ихнюю квартиру и в поисках
лучшей доли, свалила со своим хахалем на север, хорошо ещ

Ответ для seminol:

Колёк прекрасно знал, купить участок на том краю, деньги выкинуть на ветер. Покупать
нужно, только в своём районе, и даже здесь, пока он будет расстраиватья, нужен кто-то,
что-бы сторожил, присматривал. Из всех его знакомых, как нельзя кстати, лучше всего
подходил Витёк.
Несмотря на такую обстановку, Колёк упорно, по ночам ходил на тот край, на самые
дальние дачи, после наркоманских рейдов разбирал остатки дачных домиков. На работе
он присмотрел увесистую, дубовую, колотушку с массивным набалдашником. Он принёс её
домой, просверлил на ручке дырку и теперь носил на поясе под курткой. С такой ду
бинкой можно было спокойно отбиться от толпы, а на крайняк и черепа попробивать.
По дороге он заходл к Витьку, попить чайку, обогреться, узнать местные новости, за
носил им харчей. Пробивая Витька, он постепенно его узнал. Хоть Витёк со своей сожи
тельнцей и заходили иногда в жесточайший штопор, бухали с бомжами, но в отличие от
многих других, не были кончеными. Таких людей, Колёк понимал. Они вместе ездили на
поля, покупали поесть, брали выпить, а когда всё проедали, снова ехали. Зимой как-то
перебивались. Витёк был местный шабай, не гнушался никакой работы. По дачам, он был
нарасхват, его все к себе зазывали, деньгами почти не платили, но продуктами завали
вали.
Но никогда, никогда, он не брал чужого, никуда не лазил. Хотя в округе, всего бро
шенного, бесхозного было завались. Колёк ему как-то в шутку предложил, что-ж он так,
наносил-бы всего помаленьку, подправил-бы сарайчик, потихоньку обзавёлся-бы хозяй
ством. Витёк посмотрел на него перепуганными глазами и даже замахал руками.
В общем Витёк был маленький, тихий алкоголик, тянувший свою горькую лямку. Он
постепенно Кольку раскрылся и рассказал за свою жизнь. Как сестра после смерти
матери, что-то там крутанула с документами, продала ихнюю квартиру и в поисках
лучшей доли, свалила со своим хахалем на север, хорошо ещё, что дачку ему здесь
купила по бросовой цене.




* * *



Подходила осень, это была самая пора для дела. Обычно люди съезжались весной, копо
шились в огородах, в конце лета снимали урожай с деревьев. А в зиму пустые дачные
домики, стояли в ряд по тёмным улицам, без светящихся окон. Бери всё что душе угодно.
Обычно Колёк прилично одевался и днём ходил по улицам, высматривал что ему нужно.
Один домик на его глазах, буквально за несколько дней ободрали как липку, а через
неделю, вместо дома стояла лишь голая, кирпичная коробка, продуваемая порывами нале
тавшего ветра.
Колёк не таясь, ночами ходил на дальние дачи. Чувствуя спиной, невидимые взгляды,
бил по зубилу молотком, выбивал из кладки кирпичи. Потом слаживал в сумки с фанеркой
на дне для удобства и возвращался домой. Лишь иногда из ночной темноты, к нему обра
щался тягучий, наркоманский голос.
- Брата-а-ан за-а-акурить е-е-есть?
- Сам такой ! - отвечал Колёк и шёл дальше.
В ночи, по улицам рыскали по двое, по трое и целыми группами в поисках добычи. Колёк
различал их по голосу и по поведению. Нарики старались ходить толпой, когда они что-то
снимали, вдруг раздавалась яростная вспышка беспричинного гнева, они с ненавистью шипе
ли друг на друга самыми падальными словами, угрожали убийством, но никогда не задирались,
не сцеплялись между собой. Потом утихали и снова продолжали что-то снимать и вытаскивать.
Синяки, те по обезбашенному срывали двери, выбивали окна, в наглую гупали по дому,
смачно и красиво матерлись, громко орали. Похмеленные до безжизненного состояния, они
не испытывали страха, страх испарялся до тех пор, пока не выветрится алкоголь.
Бомжи-же, крадучись ступали неслышно, таились по тёмным углам и закоулкам. Шуршали
как мыши. Пугаясь каждого шороха, надолго затихали. И так-же незаметно, растворялись в
бескрайней, ночной темноте.
Как-то Колёк присмотрел деревянный сарайчик, в одном дворе рядом с полуразруше
нным домиком. Выкрашенные краской, доски сарая были довольно сносны, не гнилые и го
дились на на стропилы, для будущей дачи.
Ночью Колёк туда пришёл. Он заглянул во двор через полуразобранный, покосившийся
забор и осмотрелся : вроде тихо. Колёк шагнул во двор и подошёл к сараю.
Только он начал поддевать фомкой доски, как услышал какие-то стоны. Колёк замер и
прислушался. Через секунду стало ясно, стонет женщина. Потом раздались приглушённые
возгласы - Ноги, ноги ей держи. Да не ори ты -
Домик находился за сараем в отдалении и стоны доносились оттуда. А колёк стоял между
сараем и домиком. Он расстегнул молнию и слегка распахнул куртку, под которой на поясе
висела дубинка. В следующее мгновение из оконного проёма высунулась голова и протяжным
голосом, у него спросили.
- Бра-а-атан, а ты чо здесь делаешь?
- Доски снимаю ! - ответил Колёк.
Голова исчезла.
Колёк не останавливаясь срывал доску за доской, поглядывал через спину. Явно нарики
пялили какую-то наркоманку. Стоны приутихли, видимо там шло совещание. Колёк подобрался,
он был готов к отпору, от напряжения немного припотела спина и повлажнели ладони.
Если выйдут из дома и заговаривая зубы направятся к нему, он без разговоров, с разво
рота, будет крошить им черепа дубинкой. Кто знает, может они с заточками.
Но никто не вышел. Только опять высунулась голова и раздался тот-же голос.
- Бра-а-атан, шаболду потоптать хочешь? Заходи !
- Нет - ответил Колёк - Мне похмелиться надо !
- А-а-а - успокоился он и опять исчез в проёме.
Снятые доски Колёк связал верёвкой. Снова продолжилось мычание, деваха начинала
взахлеб задыхаться, как будто на неё наваливались, душили а потом отпускали, что-бы
она могла хватануть воздуха.
Раздался приглушённый голос.
- Зараза, кончить не могу-у-у!
Когда Колёк взвалил связку на плечи и тронулся обратно, деваха разразилась душе
раздирающим, пронзительным визгом, словно недорезанная, визжащая свинья.

Через три дня ночью, Колёк сюда вернулся. Прокрался к сараю, притаился, долго слу
шал. Но в ночной темноте, здесь стояла полная тишина. Он тихо подошёл к дому, ещё по
стоял. Наконец он осторожно заглянул в оконный проём. В доме было пусто. И только
после этого, он подошёл к порожку, полусорванная дверь висела на одной петле,
поскрипывала, покачивалась. Всё-же, перед тем как зайти, он отстегнул дубинку.
Внутри было пусто, мебели не было никакой. Колёк постоял пока глаза не пообвыкнут,
потом присмотрелся. На полу валялась какая-то дерюжка, видать на ней наркоманку и пя
лили. Рядом валялись шприцы, большие куски ваты. В углу высилась ещё какая-то бесформе
нная куча, Колёк подошёл ближе, нагнулся : это была ещё свежая, собачья шкура. В этот
момент из-за туч, вышла луна и через оконный проём, угол осветился. Рядом со шкурой
лежала отрубленная, собачья голова. Обнажая белеющие клыки в предсмертном оскале, она
поблескивая застывшими, остекленелыми глазами, на него смотрела.
Он заглянул ей в глаза, потом отвернулся и отошёл на середину комнаты, тут было
какое-то пепелище. Колёк присел на корточки, поворошил какое-то недогоревшее сено,
взял щепоть, понюхал : это была зелёнка.
Потом поднялся, откинул ногой пепел. Доски не прогорели, они были целые. Колёк загля
нул в другую, меньшую комнатуху, там было тоже пусто, только на полу темнело какое-то
огромное пятно, то-ли кровь, то-ли какая-то разлитая краска. Колёк попрыгал на добро
тных, половых досках.
За две ночи, он сорвал здесь все полы и перетащил к себе во двор.



А через неделю всех людей на дачах, поразило жуткое событие. Где-то там, на стыке
серединных и крайних дач, но немного дальше в сторону наркоманского края, люди днём
видели собак, таскавших и грызущих, свежие куски мяса. А когда на следующий день
кто-то увидел пса, который пробежал по улице с человеческой рукой в зубах, то сразу
вызвали милицию.
Сразу понаехало много машин, в том районе начали обыскивать все дома, но труп
так и не нашли. С какого-то закоулка утягивая рваное мясо выскочила собака.
С дикими криками менты кинулись за ней вдогонку. В другом конце улицы, из машины
выскочило ещё несколько человек и размахивая руками, побежали ей навстречу.
Насмерть перепуганная псина лихорадочно заметалась по улице но мясо не выпустила,
а через секунду юркнула в заброшенное подворье. Милиционеры всем скопом, ломанулись
следом, перескакивая через какой-то забор, они его окончательно завалили и вместе с
ним попадали.
У одного с головы слетела новенькая шапка и плюхнулась прямо в огромную лужу
человеческого дерьма. Ночью какого-то нарика жестоко пронесло и он не по детски
опростался. Видать понос разодрал его задний клапан прямо на ходу, так как от
основной кучи с лежавшей сверху шапкой, вела длинная дорожка жидкого поноса,
полувылизанная собаками.
Другой, какой-то особо ретивый ментяра вскочил и огромными прыжками рванулся
за собакой, на всём бегу он со всего маху насадился подошвой на большущий гвоздь
стопятидесятку. Железный стержень пронзил его ботинок насквозь, естественно вместе
со ступнёй. Перекошенным ртом он заорал так, что псина хотевшая проскочить под
забором, врезалась в доску головой, выронила мясо и рухнула на бок. В шоковом состо
янии она засучила задними ногами.
Продираясь сквозь полуразрушенные сараи, выпиравшие доски, милиционеры торчавшими
гвоздями, с хрустом рвали казённые брюки и куртки. Но псина вскочила. Обезумевшая от
животного страха она всё-же не забыла про мясо, хватая его зубами она протиснулась под
доской и выскочила с другой стороны забора. Прижимаясь к земле, она помчалась по голому
пустырю, к спасительной стене высокой травы, но уйти ей не удалось, её застрелили неско
лькими выстрелами.
Приехала опер-группа с овчаркой. Обученной собаке совали под нос человеческое
мясо и отдавали команду на поиск. Но овчарка садилась на задние лапы и вскидывая
морду к небу, утробно завывала. Ничего не добившись, для порядка приступили к опросу.
Опрашивали всех, в том числе и район благополучных дач.
Но здесь никто ничего не знал и естественно сказать было нечего. Только пожилые
бабушки возмущались и бросали в лицо милиционерам - Да когда-же это всё кончится?
Когда вы здесь порядок наведёте? Разгоните всю эту нечисть? Дожили по улице про
йти невозможно ! Уже убийства начались! За что вам деньги платят? -
Но милиционеры отмалчивались или отвечали, что обязательно разгонят.
А на следующий день, прямо с раннего утра началась карательная акция. На дальние,
наркоманские дачи, съезжались десятки милицейских машин. Из распахнутых машинных
дверей выскакивали автоматчики и начинали прочёсывать все дачи подряд. Из подвалов
и сараев вылетали перепуганные алкаши и наркоманы, словно тараканы из всех щелей
после дезинфекции. Кто-то успевал ускользнуть, кого-то ловили, били прикладами, кру
тили руки, закидывали в машины и увозили.
Но больше всего досталось бомжам. Машинами оцепили рощу. Разметали летние шалаши,
схроны позаливали бензином и сожгли. Прямо тут на месте, устраивали допрос с при
страстием, избивали дубинками. Весь скарб по крупицам собранный бомжами за многие
годы, свалили в кучу и тоже сожгли. Многих запихали в машины и увезли, остальных
вышвырнули из рощи.



* * *



Через два дня утром, когда Колёк обсуждая минувшее событие шёл с мужиками на
работу, он от кого-то узнал, что Витька сильно избили, так что тот ходить не может.
Вечером не заворачивая домой, он сразу к нему направился.
Колёк подошёл к калитке и постучал. Через несколько минут вышла сожительница
Витька.
- Заходи - сказала она - Там крючок выбитый!
Колёк зашёл во двор, а когда подошёл к ней, увидел её красные, заплаканные глаза.
- Что случилось? - спросил он.
- Каратели приходили -
- В смысле? - переспросил Колёк.
- Милиция - пояснила она.
- Мне сказали, что Витька избили!
- Избили! - всхлипнула она.
- Так это менты что-ли?
Она махнула головой.
- Охереть ! А за что?
- За что - повторила она - Это у них спросить надо! За то что к нам ходят -
потом она запнулась и добавила - Всякие !
- Сильно? - спросил Колёк.
- Зайди, посмотри - сказала она.
Колёк зашёл в дом и увидел Что Витёк лежит на кровати, на спине, накрытый одеялом.
А когда Колёк подошёл и на него взгянул, он зацыкал и невольно скривился. Лицо Витька
опухло до такой степени, что вместо глаз были две плотно сомкнутые щели, причём опухшим
было всё. Щёки, скулы, брови, лоб, а набухшие, кровавые губы, развернулись как лоснящийся,
женский орган. И всё это было тёмно-синего цвета.
- От-т-т, твари-и-и - вырвалось у Колька - Витя, витя привет, ты меня слышишь?
- А-а-ага-а-а - простонал Витёк.
Колёк немного откинул одеяло. Живот, руки и плечи Витька, тоже были в кровоподтёках,
темнели синюшными пятнами. Колёк опять укрыл его одеялом.
- Дубинками били? -
- А-аг-а-а !
- За что? Что они хотели? - спросил он.
- Сша-ашивали ! -
- Спрашивали - повторил Колёк - Ясно ! Спрашивали кто сюда ходил? Когда? В
какое время и что делали?
- А-а-г-а-а - снова простонал Витёк.



Через час Колёк притащил две большие сумки харчей и поставил на стол, в одной из
сумок, что-то шуршало, пошевеливалось. Он вытащил из неё живую утку со связанными ногами
и спустил её на пол.
- Тут всё - сказал он - На борщик, крупы разные, маслицо подсолнечное на зажарку,
сальцо, картошечка, купорки.
Ещё из кармана он вытащил кулёк с лекарствами и тоже положил на стол.
- Вот моя повыбирала что-то. Обезбаливающее в общем. Но это не то. -
Колёк вытащил из сумки одну за одной, две полторашки вина.
- Меня за всю жизнь, два раза так ухандокивали. Первый раз в армии и раз после.
Ничего, отвалялся. Только этим и спасался - Колёк пальцем, постучал по бутылке - Боль
глушил! Витя выпить сможешь?
Витёк агакнул.
Колёк налил полный стакан вина, подошёл к нему.
- Вино креплёное, лучше самогона. Выпил два стакана и ты в раю. А ну давай-ка
осторожненько -
Он приподнял ему голову, подставил к набухшим губам стакан. Мелкими глотками,
хлюпая и сюрпая, Витёк выпил вино до дна.
- Во, ну как? -
- ха-а-ш-о-о !
- Щас разойдётся, ещё лучше будет.
У них небыло сотового телефона и Колёк сказал.
- Ну а если совсем плохо станет : соседи у вас с телефонами есть, вызывайте ско
рую. Приедут, никуда не денутся.
Колёк посмотрел на часы.
- Ладненько, идти надо. Я буду заглядывать, заходить. Не раскисайте тут. А вообще я
вам скажу ребята, прекращайте вы бухать со всеми, этими.
- Теф-ферь ф-фсё - выдавил Витёк.

Возвращаясь домой Колёк знал, что Витёк бухать с бомжами и хануриками, не перестанет.
А ещё он подумал о том, что когда он отлыгается, его надо попробовать воткнуть в соседнюю
бригаду, им как раз требовался монтажник, где не нужно специального образования. Может он
и втянется. А вылезет Витёк из дерьма или нет : это уже зависело, только от него самого.



* * *


А через некоторое время, по дачам из точных, но неизвестных источников, проползли
слухи, что это совсем никакое не убийство, а просто какой-то нарик заглотил язык
от передозы. То-ли его собратья по кайфу бросили и не прикопали, то-ли он сам вмаза
лся, но в итоге его собаки разгрызли и растащили по кускам.
Люди с облегчением узнавали что это не убийство и говорили - Одним ублюдком
меньше стало - и только некоторые вздыхали - Эхе-хе, а ведь его когда-то мать рожа
ла, целовала, любила, махонького на руках носила. Мечтала о том что-бы он стал профе
ссорм, лётчиком, моряком или просто хорошим человеком. А вот на тебе, прогорел как
спичка и погас, а ведь был ещё молодой парень!
В мире всё взаимосвязано и переплетено. С исчезновением бомжей одичалые стаи собак
разрослись и размножились. Отбросов им стало не хватать. Обезумевшие от голода, озвере
лые псы не давая прохода, десятками рыскали по улицам в поисках пропитания, изгрызали
друг друга И теперь днём по улицам было страшно пройти так-же, как ночью по дальним,
наркоманским дачам.
Но всё возвращается на круги своя. Постепенно бомжи начали подтягиваться в рощу,
рыться на свалке. Слышались визги забиваемых собак, висели на деревьях кровяные, ра
зделанные туши, сквозь ветви струйками извивался дымок, а на костре варился вкусный
и питательный шулюм.
Бомжи снова начали строить шалаши, рыть схроны. Но в этот раз они начали их маски
ровать, входы делали за густой порослю кустарников, перелаживали сверху дёрном. И те
перь, когда они спускались внутрь и скрываясь под землёй, закрывали за собой малень
кую дверь, на которой росла густая трава, их уже невозможно было обнаружить. Над ними
можно было ходить по зелёному покрову, собирать вёшенку, не подозревая что внизу на
ходится жилище.
В самый короткий срок, бомжи восстановили собачью популяцию. Снова по улицам можно
было спокойно ходить. После этого окрестные жители не выбрасывали весь мусор гамузом,
а пищевые остатки слаживали в пакеты и ставили для бомжей в одном месте, недалеко
от свалки.
На дальних дачах нарики и синяки тоже начали появляться, и опять продолжили там
безнаказанно всё громить. Ночью милиция там не появлялась, только днём, но с рассветом,
нарики расстворялись как вампиры с первым лучом солнца.
Словно шла невидимая война. Днём мнимый порядок и тишина, ночью разгул и вакхана
лия. И поделать с этим было ничего нельзя и бороться было невозможно.
Всё окончательно, вернулось на круги своя.


А уголовное дело по убийству так и не завели, но несколько впойманных десятков нариков,
алкашей и бомжей, конечно-же засадили, неизменно навесив на каждого по несколько дач.
И опять кому-то повысили звание, иным дали премию, а кого-то в торжественной обстановке
наградили... похвальной, памятной грамотой, которую счастливый обладатель, мог у себя дома
повесить на стену и трепетно глядя на неё, гордо отдать честь.
Хотя к пустой голове...




* * *




Некоторое время Колёк на дальние дачи не ходил, пока всё не утихло и не выяснилось.
Но материал на домик нужно было собирать. Его подворье превратилось в рабочую строй-
площадку, только что рабочие не виднелись. Огромные кучи кирпича, песка и щебня всё при
бавлялись, сарай был забит снятыми дверями и цельними оконными рамами, со стёклами и
без них. Листы шифера, куски рубероида, сорванная проводка. Неисчислимое количество, хо
рошего леса. Колёк всё подсчитывал и прикидывал и уже становилось ясно, осталось уже
немного, совсем ничего.
И он продолжал ходить, добирать оставшиеся строй-материалы, но теперь только ночью,
днём там для видимого порядка курсировала милиция, светиться было ни к чему.
Как-то возвращаясь вечером с работы, Колёк свернул в свой переулок и с удивлением
увидел у соседа, светящиеся окна. Может нарики обнаглели? Сначала он хотел зайти туда,
разобраться, но перепугавшись за жену с детьми заскочил к себе домой. Но всё было но
рмально, она его успокоила, сказала что Дима заходил, сказал что поживёт здесь некото
рое время, просил передать что-бы он зашёл, когда вернётся.
В тот вечер они поближе познакомились и впервые вместе забухали. Бывает что люди
при знакомстве как-то не сходятся, ну не пошло, нет ничего общего, нет лёгкости в об
щении. Бывает что рядом живут, или вместе работают, по выходным выпивают, но не то, с
виду всё нормально, но это на уровне приятельских отношений.
Дима же с Кольком сошлись сразу и навсегда, они стали настоящими друзьями. Оба
семейные, у обоих по двое детей и по одной тёще. За первым жена пошла на дачу, а за
вторым нет.
Дима перешёл на дачу и возвращаться он не собирался. Он так-же работал, иногда
заходил к матери и возвращался на дачу. Вспоминая свою тёщу, у него в памяти всплы
вал один и тот-же анекдот. Несколько лет назад, после новогодних праздников, он с
остальными впервые в новый год вышел на работу. В раздевалке рассказывали друг
другу кто как встретил, смеялись. Один запоздавший забежал, поздоровался и радостно
воскликнул.
- Мужики, самый последний анекдот!
Все замерли, прислушались, затихли, всем было интересно.
- Через час после нового года - пояснил он - Это был са-а-амый последний, мне бра
тан в час ночи позвонил, рассказал. Значит так - начал он - Жена с мужем сварили боль
шую кастрюлю обалденного борща на всю семью - И он даже помахал перед собой сжатым
кулаком - На мясе, наваристый вкусный, ну всё как полагается. Прикрыли крышкой и пошли
в другую комнату на пол часика телевизор посмотреть, подождать что-бы борщик настоялся,
дошёл.
Проходит пол часа. Возвращаются на кухню что-бы от души поесть, уже все в предвкуше
нии, сладкий дух борща висит над всей квартирой, слюнки текут, есть уже хочется невмоготу,
а там такая картина. Крышка с кастрюли снята, а над кастрюлей раскорячилась тёща, задрала
подол и ссыт прямо в борщ.
Они увидели эту картину и воскликнули.
- Мама, мама что вы делаете?
Тёща повернула к ним голову, окинула их долгим, долгим, грустным, гру-у-устным взглядом
и сказала.
- Плохие вы, уйду я от вас !
Все молча дослушали. Молодые, неженатые парни хохотнули и Дима вместе с ними, а
взрослые, женатые мужики, угрюмо ухмыльнулись.
Теперь Дима понял, почему они так ухмылялись.
Своей жене он не звонил, ему почему-то хотелось что-бы она сама ему позвонила,
первая. Он представлял как она прийдёт к нему на дачу, они закроются, уединятся и ...
помирятся. А потом ... потом будет о чём поговорить, они попросят друг у друга про
щения, извлекут свои ошибки и постараются их больше не совершать.
Но она не звонила и не пришла. А позвонила она только в день зарплаты и поинтере
совалась. Думает ли он своих детей кормить?
Дима ответил что когда вечером он подойдёт к ним на угол улицы и позвонит, пусть
она к нему выходит. Встретилась она с ним холодно и была с ним резка, даже не дала
себя поцеловать. Он отдал ей почти всю зарплату, себе оставил по минимуму. Поговорили,
и опять он предлагал ей уйти на квартиру, на любую, на какую она только захочет, он
был готов на всё, но жить с тёщей вместе, он больше не хотел.
Но она нивкакую. Так-же как и жена Колька, она была единственной дочерью у матери,
и дом-бы по любому остался только ей, но в отличие от Колиной жены, она за Димой не
пошла, а осталась у себя на месте.
Зиму Дима прожил у себя на даче и за всю зиму, она к нему ни разу не пришла. Почти
всю зарплату он отдавал матери, которая деньги относила своей невестке. Его мать пыта
лась как-то вмешиваться в их отношения, обоих образумить, но всё было бесполезно. Жена
из дома уходить не хотела, Дима-же, туда возвращаться не желал.
Он надеялся что всё образуется, наладится, жена одумается и они обязательно найдут
выход из положения. Но весной, среди ясного неба грянул гром. Доброжелатели сообщили
Диме, что его жена уже с кем-то встречается.
Дима был в шоке, он был поражён, не разбирая дороги он брёл к себе на дачу, в гру
ди похолодело и не отпускало. Несколько раз, он из кармана доставал телефон и хотел
ей позвонить, но не звонил, он боялся что это окажется правдой.
На дачах он зашёл к Олдыбайше, которая торговала самогоном, взял бутылку. Только
после половины выпитого, он ей позвонил. И к его невыразимому ужасу, оказалось что это
так : она это подтвердила. Больше всего, его поразило то, что она это спокойно рассказы
вала, она уже с ним разговаривала как с чужим. Выпивший Дима не сдержался и немного гру
банул со словами, вот тут она сорвалась.
Скидывая все стрелки на него, она кричала что это только он во всём виноват и
если-бы он так не поступил - а как она не поясняла - то всего-бы этого, никогда-бы
не случилось, а теперь она будет подавать на развод и на алименты.
Почти до самого дня развода, он ходил подавленный, ушёл в себя, мало ел и без аппе
тита, а когда ему задавали какой-нибудь вопрос, долго включался что-бы ответить. Но по
том перегорел, разом, и смирился.
В день развода он одел свой лучший костюм, белую рубашку, галстук. Развели их быстро,
без всяких проволочек, меньше чем за десять минут. После суда он купил своей, теперь
уже бывшей жене, самый роскошный букет цветов. Со стороны казалось, будто это преуспе
вающий бизнесмен дарит цветы понравившейся девушке. Ещё он вызвал такси, оплатил и
вежливо отправил её домой. Внешне он выглядел спокойно. А вечером на дачах, он набрал
у Олдыбайши самогона и нажрался так, что ночью на кровати, первый раз в жизни обо
ссался.
Как настоящий мужик уходящй от жены берёт с собой только-то, что может унести с
собой, так и Дима ушёл. Он взял только свои вещи. Всё остальное совместно нажитое, он
оставил ей и детям.
Своих детей Дима очень любил и словно испытывал перед ними какую-то вину. Рабо
тал он на большом, государственном предприятии, получал по нынешним временам очень
прилично, и из его зарплаты отчислялись алименты на двоих детей. Он конечно мог устро
иться к какому-нибудь частнику и утаивать алименты как делают многие другие, но этого,
у него даже в мыслях не было.
Наоборот, когда подходило день рождение дочери, он дарил ей самый шикарный, самый
дорогой велосипед. А потом, когда напивался у себя на даче, его терзали мучительные
угрызения, что он обделил своего сына. Со следующей зарплаты, он подъезжал на такси
к калитке своей бывшей жены и выгружал для сына, точно такой-же велосипед.
Так-же и с днём рождения сына, если он дарил ему сноуборд, позже его дочь получа
ла в подарок такой-же. И так было постоянно, каждый месяц он покупал своим детям всё,
от полных пакетов сладостей, до самых дорогих подарков.
Его бывшая жена, это дело проинтуитировала и когда они созванивались и Дима спра
шивал за детей, она всегда подробно за них рассказывала и никогда не забывала доба
влять о том, что нужно детям, костюмчик для сына или-же платьице для дочки. А нужно
было что-то всегда, так как дети постоянно подрастали.
Дима на это коротко спрашивал - Сколько? - она называла сумму и Дима почти сра
зу-же, эти деньги приносил. Он занимал их у кого-нибудь под следующую зарплату, а если
не удавалось занять, приносил со следующей получки.
Из немногих остававшихся денег, он часть отдавал матери на продукты, она сама
скуплялась на рынке, а остальные по выходным, пропивал на даче.
Его мать видя всё это происходившее с Димой, иногда пыталась на него воздейство
вать, взывала к его разуму - Дима, ну что-ж ты так - говорила она - Всё спускаешь под
чистую. О себе подумай и хватит пить. А дети вырастут, чем спускать всё на вещи, да на
шоколадки, лучше-бы для них на образование подкопил.
Но всё было бесполезно.
- Как вырастут разберёмся - отвечал он - До этого ещё дожить надо. А там как выра
стут, ссуду в банке возьму, поступят, куда захотят.
Теперь он постоянно жил на даче, он не хотел возвращаться к матери, ему понравилось
одиночество, здесь его никто не поучал.
На выходные он часто брал детей на дачу, привозил на такси в субботу утром, а в во
скресенье вечером, отвозил обратно.
Для них он у себя во дворе смастерил качели и подвесил их на раскидистой вишне.
Купил гамак и подвязал его рядом, между двух деревьев. Приходил Колёк с женой и своими
детьми. Дети сразу подружились, качались на качелях, играли, гоняли по пустынной улице
на велосипедах. Дима с Кольком выносили стол, ставили в тенёк под виноградную арку с
разросшимся виноградом, сидели чаёвничали, жарили шашлыки.
В такие дни Дима расцветал, начинал улыбаться, шутил, но иногда на детей засматрива
лся долгим, грустным, взглядом.
А после того как увозил их обратно к матери, начинал бухать ещё сильнее.




* * *



Как-то в городе, Дима увидел издалека свою бывшую Жену с мужиком, который был заме
тно старше её. Они прошли по другой стороне улицы и его не заметили. Позже он встретил
его одного : Дима после работы выпил пива и был на взводе. Он подошёл к этому мужику,
поздоровался, представился, немного поговорили. Потом Дима сказал.
- Я всё понимаю, жизнь есть жизнь. Так случилось, никуда не денешься. Но смотри. Ни
дай бо-о-о-г - он даже помахал пальцем - Ты что-нибудь против моих детей. Тогда тебе
конец.
- Да ты что? - мужик попытался улыбнуться, но у него это не получилось - Ты что?
Как можно? Конечно! Я наоборот! Стараюсь как могу!
Дима долго, не отрываясь смотрел ему прямо в глаза, потом сказал.
- Ладно. Пойдём пивка выпьем.
А через несколько месяцев, он узнал что она с этим мужиком рассталась, и живёт
сейчас одна.
Ему подумалось, а что если она с ним пойдёт на сближение и захочет восстановить...
Но нет. Разбитую вазу конечно можно склеить, но она будет склеена, а не цела как ра
ньше. Те отношения безвозвратно ушли и их уже не вернуть. Он знал, если им опять со
йтись, то ему нужно закодироваться тройной кодировкой. Иначе он когда-нибудь напьё
тся, сорвётся и её разорвёт. И тогда его точно посадят. Но дело не в том что его по
садят, а в том что он её разорвёт. А сорвётся он рано или поздно, потому-что жить
с таким грузом опять вместе, уже невозможно.
Но она на сближение с ним не шла. Может она чувствовала то-же что и он, а может и
знала. Через некоторое время, она нашла себе другого.
После работы Дима иногда выпивал немного пива или винца, иногда нет. По выходным-же,
он уходил в жестокий запой. Теперь у него денег почти никогда не было. Он всё отдавал
своим детям, остальное пропивал. Теперь ему ничего не хотелось, он не видел смысла на
что-то копить и что-то делать.
Несмотря на свою честность и порядочность, Дима принадлежал к тому типу мужчин,
которые без семьи, без любимой женщины, катятся по наклонной. Не сказать, что девок не
было, конечно были, вернее был только секс.
Иногда в компании, в гостях у знакомых на вечеринке, он перепихивался с какой-
нибудь раздухарившейся девахой. Или у них на предприятии, где работали на складе молодые,
ненасытные девчата, дорвавшиеся до такого сладкого места. Они на работе давали всем,
и поролись как швейные машинки. Дима не отказывался. В подсобке под их повизгивания,
он порол их раком. После того как он кончал и застёгивал свои штаны, он с неприязнью
смотрел на их радостные лица, как они натягивают трусы и прихорашиваются.
А после, он раскорячившись перед зеркалом и матюгаясь, станком выбривал волосы на
лобке, вместе с мандавошками.
После таких бездушных, сексуальных утех, у него в душе образовывалась, ещё большая
пустота и он уходил в ещё больший запой.
Колёк быстро узнал Диму и он видел его муки. Он пытался отвлечь его на заботу
о своём хозяйстве.
- Ничего - говорил он ему - Встретишь ты ещё свою любимую, никуда она от тебя не
денется, а пока нужно хозяйство поднимать.
От прежних хозяев, у Димы во дворе остался почти достроенный курятник. Колёк помог
материалами, буквально за выходные, они всё доделали, огородили загончик сеткой раби
цей. Когда мать Димы пришла и увидела готовый курятник, она зацокала языком, заохала
от восхищения. Заглянула внутрь, насесты для курей из добротных досок, высились одна
над другой.
Она кинулась к Кольку со словами благодарности.
- Да не за что - отмахивался он - Покупайте лучше курочек, не тяните.
Для начала она сразу-же купила два десятка несушек, закупила зерна. Но Колёк ви
дел, что Дима кормит курей, собирает яйца и выгребает навоз, как-то без души, без
хозяйственной задоринки : Дима был потухший. Теперь он даже в доме точил ножи, ко
гда они становились совсем тупыми и резать ими, уже было абсолютно невозможно.
Потом Колёк попытался увлечь его другим. В округе были засеянные подсолнечником
поля и с ихней стороны, почти примыкали к дачам. К осени на этих полях разрастались
огромные подсолнухи, с набухшими внутри, крупными, чернеющими семечками. Эти поля не
были колхозными, они уже были частными и естественно теперь охранялись. Сторожа с
ружьями ходили по периметру и иногда постреливали.
Но у Колька, уже были свои места и наработанные способы для проникновения туда и
обратно. Колёк всё знал, когда и куда можно сунуться, а когда стоит обождать. До уборки
урожая, он почти каждую ночь, делал по несколько ходок. К осени он добирал до пятидеся
ти мешков семечки, а на маслобойне, за шесть мешков семечки, наливали сорокалитровую
флягу масла и насыпали пол мешка жмыха, из этих-же, отжатых семечек. Остальную долю
за работу, брали себе.
По первому разу Кольку пришлось Диму подпоить : так как трезвый, тот и слышать
об этом ничего не хотел. Но здесь Колёк допустил ошибку. После выпитого самогона и
длительных уговоров, когда наконец Дима согласился, Колёк накурил его убийственной
химией, он хотел сбить ему синьку.
Когда они вышли за околицу в ночную темноту и вошли в небольшую тополиную поса
дку ведущую к полям, химия по нарастающей, с каждым шагом взвинчивала всё сильнее.
Где-то вдали, хрипевшие собаки рвали друг друга ненавистью, безумели от бешенства.
Высокие тополя поскрипывали, стонали, тяжко вздыхали. В темноте повисло тяжёлое
напряжение, раздвигая нависающие ветки кустов, Колёк шёл впереди, Дима следом. Слыша
лся беспрерывный шелест листьев на верхушках тополей. Неожиданно над их головами,
сорвалась какая-то птица, обрывая сердце она громко захлопала крыльями, промелькнула
над ними и исчезла в темноте.
Дима замер и слегка присел, он стоял столбом как вкопанный и не мог пошевелиться.
Сердце бешено колотилось. Он сел на измену вперемешку с пробудившейся совестью. Он
словно видел её открывшиеся глаза, которые грустно смотрели на него, пронзая укором
всё его существо.
- Нехорошо это - прошептал он - Нельзя. Лучше купить. Я домой.
- Куда? - переспросил Колёк - Мы уже на пол пути! Пошли, тут осталось немного!
Но Дима больше ничего не сказал, он повернулся и направился обратно.
Колёк за ним не пошёл, в этот раз он сам сходил за подолнухами. Для этого дела
он его больше не накуривал, только подпаивал, сам-же сверху накуривался. Синий Ди
ма не таясь, ночью вышагивал по роще, с хрустом топтал, сухие, трещавшие ветки. Если
так-же срывалась птица, гыкал ей вслед и стучал по тополям кулаками, громко посылал
лающих вдали собак так, что Кольку приходилось его постоянно осаживать.
Но это всё, на что был способен Дима. Он несколько раз сходил за подсолнухами,
а потом и вовсе от этого отказался. Как ни уговаривал его Колёк : он говорил что
с такими уродскими зарплатами как у нас не прожить, и что каждый крутится как мо
жет - но Дима был непреклонен. Даже когда Колёк принёс его долю с этих ходок, Дима
смотрел на полторушки с маслом и жмых в кульке, с каким-то неприятием.
Колёк Диму узнал почти сразу-же. Он видел : что Дима самых честных правил, но
мля умишком занемог. Дима не то что не залезет на какую-нибудь разбомбленную дачу,
но даже не зайдёт на пустующий, ничейный участок и не возьмёт валявшуюся досточку,
которая и так никому не нужна, и рано или поздно сгниёт от дождя.
Даже когда Дима шёл на работу по улице и видел что-то выброшенное людьми на дорогу
пригодившееся-бы в хозяйстве, он проходил мимо с мыслями, что подберёт это вечером.
Но как правило вечером, этой вещи уже там не оказывалось. Колёк-же, если видел что-то
нужное закидывал это в кусты, или оттягивал за дорогу и забрасывал травой, а вечером
притягивал эту вещь домой.
Но несмотря на то что в этом они были разные, они всё равно крепко сдружились, и
Дима своей честностью и простотой, Кольку нравился. Колёк знал, что Дима без женщины
затухает, идёт по жизни на автопилоте.
Дима жене Колька тоже понравился, она его мысленно жалела и хотела что-бы у него
всё наладилось. Иногда ночью в постели, Колёк ей говорил.
- Ну найди кого-нибудь Димке примерно его возраста, из своих знакомых.
Иногда после таких разговоров, на выходные к жене Колька приходили подружки.
Ничего не подозревающего Диму приглашали на смотрины, на чай или на винцо. Но как-то
всё не складывалось, то Дима не нравился девушкам, то они ему. С одной у него даже
был секс. После распития винца, она захотела посмотреть как Дима живёт и они пошли
к нему. Колёк проводил их до своей калитки и завозился во дворе, потом он увидел,
что у Димы в окнах погас свет, хотя она от него не выходила.
Но и эта Диме на душу не легла. Сексом они занимались почти до утра. В постели
она была так себе, но явно фальшивила, пыталась мычать, задыхаться и извиваться.
Она и так Диме не понравилась, а этим ещё больше себя оттолкнула. Дима только и
запомнил, что её корчившуюся, обезьянью, мордочку.



* * *



Дима с Кольком выбрались за пределы дачного посёлка, вышли на трассу и направились
в сторону города. Через час с лишним они добрались до городской окраины. Шёл уже двена
дцатый час и улицы были пустынны, прохожих совсем не было, только редкие машины прое
зжали, два раза мимо них проехал и милицейский патруль, но для проверки их не остано
вили, одеты они были прилично и пьяными не выглядели.
Сестра Колька жила на другом конце города, в девятиэтажке в районе новостроек, так
что пришлось плутать по улицам. Дима здесь давно уже не был, а после застроек и новых
кварталов, совсем можно было запутаться, здесь улицы ещё не освещались и темень была
полная, но Колёк здесь бывал и уже ориентировался.
Они вывернули из-за угла и встали на развилке, вдали на фоне тёмного неба, яркими
точками, светились окна девятиэтажки.
- Вон там она живёт - сказал Колёк.
Дальше было два пути, пустынная дорога уходившая дугой влево, и направо тёмный
проход со строительным хламом и какими-то кирпичными коробками.
- Нам сюда - Колёк указал рукой направо - Через гаражи, так в два раза короче.
Наконец-то добрались, скоро похмелимся.
И они повернули направо. Недостроенные коробки гаражей, стояли с обеих сторон и
длинным рядом уходили в ночную темноту. Некоторые были уже с крышей, но все они
были ещё без ворот и зияли своими тёмными жуткими чревами. Везде по дороге ле
жали огромные кучи песка, щебня и кирпичей, которые приходилось обходить. Валялись
всякие доски. Налетавшие порывы ветра, носили по асфаьту кульки и обрывки бумаги.
Здесь уже была темень полная, хоть глаз выколи, стоявшие гаражи закрывали собой
бледный отсвет ночного неба и изредка выглядывавшую луну. Но скоро глаза привыкли.
Только они обогнули очередную кучу песка, как у Колька зазвонил телефон.
- Да - ответил он - Уже почти пришли. Сейчас возьмём и обратно. Да всё нормально.
Малые спят? хорошо. Да. Целую.
Не успел он положить телефон в карман, как из какого-то тёмного, гаражного чрева,
раздался тягучий, загудевший в пустых стенах голос.
- Бра-а-атан, а дай позвонить!
- Опачки - тихо шепнул Колёк - Если толпа, прорываться прийдётся, а я дубинку не
взял. Приготовься.
Они шли не останавливаясь.
- Единиц нету - громко ответил он на ходу.
А ну-ка погоди! - ответили откуда-то спереди, через секунду из гаражной темноты,
вышли двое и медленно к ним направились.
- Двое - снова шепнул Колёк - Как только стегану первого, сразу руби второго,
бей ногой в живот или по яйцам, наверняка будет.
- М-г-г - мыкнул Дима.
Привыкшие к темноте глаза, уже хорошо различали фигуры подходивших. К Кольку
подходил высокий, а к Диме направлялся второй, он был пониже. А Коля как раз был
выше Димы. Сразу мелькнуло : на заход пошли, длинный на меня, тот на Диму.
- Братан на перезвон прошу - сказал длинный как можно добродушнее.
Они подходили всё ближе. Колёк встал в правостороннюю стойку.
- Батарея села - он немного согнул в локте и отвёл назад свою ударную руку.
Он решил не играться а бить первым. От напряжения застучало в висках.
Когда они подошли почти вплотную, длинный сказал - Слушай - в следующую секунду
он сделал шаг вперёд и неожиданно нанёс Кольку два удара в голову, но Колёк успел
нырнуть вниз и удары прошли вскользь, хоть и цапнули его по скулам.
В ответ Колёк мощным, боковым хуком, вложился в удар и хлестанул длинного по
челюсти. Раздался хруст и его голову крутануло в сторону. Добивать серией боксёр
ских ударов он его не стал, а сделал то, чему научился в армии. Он схватил длинного
за куртку и рванул на себя, сам-же подаваясь навстречу всей массой своего тела, изо
всей силы которая только в нём была, врубился лбом в лоб своего противника.
Опять что-то хрустнуло, голова длинного отлетела назад и он рухнул как подкоше
нный. Всё это пролетело за доли секунды. Второй налетавший на Диму, был встречен уда
ром ноги. Дима хотел вогнать ему в живот свою правую ступню так, что-бы того согнуло
вдвое, но левая нога скользнула по асфальту и удара не вышло, получился толчок. Но всё
равно толчок получился ощутимый, нападавшего немного согнуло, а когда на его глазах
рухнул на землю напарник, он без раздумий рванулся в сторону и юркнул в щель, между
гаражами. Дима кинулся за ним, но в щель за ним не побежал. Он только крикнул ему вслед.
- Стоять милиция! Стреляю!
Когда он вернулся к Кольку, тот всё ещё стоял и не мог прийти в себя. Хватаясь за
воздух руками, он шатался и мотал головой. Хоть вся мощь удара и пришлась в голову
его противника, но и у него всё ещё гудела и кружилась голова.
- Фу-у-ух - выдохнул Колёк - Аж искры из глаз посыпались. Так головой я даже в
армии не бил. Вот это вложился, думал шейные позвонки хрустнули.
- Что плохо? - спросил Дима.
- Да нет, нормально, уже отхожу.
Он прошёлся, ещё покрутил головой, потом посмотрел на лежавшего.
- Вот это ты его рубанул - сказал Дима - Ну что пошли?
- Видать раньше боксом сука занимался - ответил Колёк.
- Почему? - спросил Дима.
- Двойкой бил, да ещё с левой. Левша сучонок - потом Колёк добавил - Ему-бы снизу,
и боковым. Но всё равно он меня-бы не пробил. Скололся наркоша.
- Почему наркоша? - удивился Дима.
- Этих за версту видно.
Колёк присел рядом с лежавшим. Тот лежал на спине, а его голова была вывернута на
бок. Он помотал ему голову из стороны в сторону, но лежавший не подавал признаков жи
зни. Затем он ему пощупал пульс.
- Нормально - сказал он - Отлыгается. Гоп-стопники хреновы.
- Пошли уже - Дима начал оглядываться по сторонам - А то ещё этот с толпой вернё
тся.
- Не вернётся - Колёк подсел к лежавшему ближе и начал рыться у него в карманах.
- Почему?
- Он думает что мы милиция и сейчас перепуган. Боится что этот его сдаст и менты
прийдут за ним домой. Он уже почти готов к тому, что ему срок корячится.
- О зажигалка - потом он вытащил пачку примы и раскрыл её - Меньше пол пачки!
В оставшихся карманах ничего не было кроме ключа с брелком. Колёк поднялся на но
ги и засунул к себе в куртку сигареты с зажигалкой, присмотрелся к ключу, вместо бре
лка, на ключе висела кнопка для домофона.
- В квартире живёт сучонок! - сказал он - Тебе его ключ нужен?
- Зачем он мне!
- Мне он тоже ни к чему - размахнувшсь он изо всей силы зашвырнул ключ в ночную
темноту - Вот так гадёныш - обратился он к лежавшему - Будешь теперь к себе тараба
ниться!
Он снова присел, присмотрелся к его куртке, пощупал её пальцами.
- Куртка вроде ничего - он расстегнул молнию, повернул лежавшего на правый бок
и вытащил левую руку из рукава, затем перевалил того на живот и стянул куртку по
лностью.
- Ты что делаешь? - спроил Дима - Куртку хочешь забрать?
- Конечно! Пусть этот козёл знает, как на людей нападать! А ты что думаешь?
Если-бы они нас одолели, всё-бы сняли, ещё и покалечили. А мы только защищались. Это
наши трофеи, олдыбайше сдадим, пропьём.
- А если менты нас остановят? Припишут ещё к чему-нибудь!
- Если появятся, сброшу!
Колёк снова перевернул того на спину, осмотрел брюки и обувь.
- Пойдёт - коротко сказал он и снял с него с него ботинки, затем он расстегнул
ширинку, взялся за штанины и стянул брюки с ног. Теперь наркоша лежал на асфальте в
одних носках, трусах и свитере.
Колёк пощупал свитер.
- А это нам не надо - сказал он - старый и потянутый!
Колёк сложил в куртку брюки и ботинки, свернул её и связал рукава в узел. Поднявшись
на ноги он сказал.
- Ну всё можно идти, больше у него ничего нет! - но потом остановился - А ну-ка
погоди!
Он снова к нему присел, наклонился и присмотрелся к его лицу. Затем снова поднялся.
- Что-бы рожу его запомнить - сказал он - На всякий случай. А они все на одно лицо.
Он засунул узел под мышку и в последний раз взглянул на лежавшего. Тот лежал на
спине с голыми ногами, а его голова снова вывернулась так, что ухо прижималось к асфа
льту.
- Ну пока - попрощался Колёк - Смотри больше не балуй. Хотя горбатого... Пошли - обра
тился он уже к Диме - Нас похмелье ждёт - а потом добавил - И пирожочки на закуску!
Они обогнули кучу песка и пошли дальше по дорожке. Через несколько минут они скры
лись в темноте.
Лежавший наркоша ещё долго не мог прийти в себя, наконец он очнулся. Ему было очень
плохо и он долго не понимал где он находится. У него сильно болела голова, а ватное
тело охватила слабость. Несколько раз он попытался подняться, но не смог. Наконец ему
удалось перевалиться на правый бок и облокотиться локтём о землю. Несколько минут
он лежал так, без движения, потом отталкиваясь рукой ему всё-же удалось сесть. Сразу-же
прилившая к голове кровь, застучала по вискам, а загудевшая голова закружилась. Его
затошнило и начало кидать, перед глазами поплыли круги. Что-бы не упасть, он выбросил
руки в стороны и опёрся ими об асфальт. Так он долго сидел в одних трусах, на холо
дном асфальте, свесив голову на грудь и покачиваясь от налетавших порывов ледяного,
ноябрьского ветра. Потом его затошнило ещё сильней и вырвало. У него было сильное
сотрясение мозга.



* * *




Колина сестра заранее взяла для них два литра разбавленного спирта. Она пригласила
их на кухню, наложила пирожков, подрезала сальца, колбаски, достала маринованных огурчиков.
Посидели они недолго, минут пятнадцать, выпили несколько стопок и собрались в обратную
дорогу. Колёк оставил ей куртку с брюками и ботинками, сказал что знакомый просил зане
сти, но им в другую сторону, что позже заберёт.
Когда они вышли из подъезда и захлопнули за собой дверь, Колька два раза подряд
пробила длинная, облегчающая отрыжечка.
- Хорошо - сказал он и вытащил из кармана сигареты - Знаешь что? Пойдём-ка мы на
верно другой дорогой, не через гаражи. Светиться опять, нам там ни к чему.
- Я тоже об этом подумал - сказал Дима.
Они направились в обратную сторону от гаражей, прошли три частных сектора и свернули
направо, в сторону трассы. Здесь тоже не было освещения, нигде в домах свет не горел, из
прохожих никого, даже собаки нигде не лаяли, отчего улицы казались совсем опустевшими.
Когда они прошли несколько кварталов, из-за туч выглянула луна и осветила проулок
ярко-бледным светом.
- О - сказал Колёк - вовремя, ну что по маленькой ?
- Конечно - ответил Дима.
Колёк достал из пакета по пластмассовому стаканчику и по пирожку, плеснул спирта.
Выпили и на ходу закусывая, тронулись дальше. Впереди был следующий квартал и четыре
дороги сходились в перекрёсток. Навстречу им из-за угла, вывернули два пацана лет по
пятнадцать.
- О малые ещё не спят - сказал Дима.
Пацаны шли навстречу, а когда поравнялись, один из них сильно задел Колину руку, в
которой была сумка. Колёк не обратил на это внимания но через несколько секунд, сзади
раздался наглый, подростковый голос.
- Ты чо мужик попутался? А по шапке?
Колёк с Димой остановились и обернулись. Два пацана стояли и на них смотрели.
- Это ты мне что-ли? - спросил Колёк.
- Тебе! - презрительно выкрикнул пацан.
Колёк смотрел на него раскрытыми от удивления глазами, потом он хохотнул.
- Слышь щегол, я тебе щас уши надеру, к родителям отведу и в угол поставлю!
- Рискни козлина! - подал голос второй.
- Чего-о-о - Колёк сделал шаг по направлению к нему.
Но в следующее мгновение, эти два пацана коротко, но сильно свистнули. Сразу-же за
спинами Колька и Димы, раздался топот множества ног. Они быстро обернулись, на них на
бегала толпа таких-же малолеток, человек двадцать и в руках у каждого было по поло
виннику кирпича. Но самое жуткое что успел увидеть Колёк, что человек пять были без
кирпичей, но у них в руках были рогатки и они их натягивая, в них целились.
- Бежим - успел крикнуть Колёк и махнул рукой влево.
Колёк с Димой рванулись с перекрёстка на другую улицу, уходившую в сторону. Набега
вшие малолетки все разом, одновременно швырнули кирпичные обломки им вслед. Больши
нство кирпичей пролетели мимо, гупая по деревянным заборам и калиткам. Диму чиркнуло
по голове, Колька ударило по плечу, в спину и в ногу. Завжикали стреляющие рогатки,
Диму ударило прямо в воротник, а Колька в позвоночник, от пронзительной боли его вы
гнуло дугой прямо на бегу.
Но малолетки за ними не побежали, а остались там на перекрёстке. Дима с Кольком
пробежали два квартала, завернули за угол и только потом остановились что-бы отды
шаться.
- Вот сучата! - выдохнул Дима.
- Ага - Колёк скривился - Я чуть сумку не выронил от боли, они мне из рогатки в
позвоночник засандалили.
- А мне в воротник! Если-бы не он, шею-бы пробили!
На всякий случай Колёк выглянул из-за угла, но улица была пуста, там никого не было.
- Это-ж надо - сказал он - От гоп-стопников отбились, а какие-то щеглы нас чуть не
покалечили. Я сначала думал натянуть шапку на глаза и кинуться к ним. Ну поубивал-бы,
разметал-бы их там всех. А когда увидел рогатки, думаю надо делать ноги, глаза-же
повыбивают.
- Да и не догнали-бы мы их - сказал Дима - Они-бы откидались камнями, отстрелялись
из рогаток и дёру, врассыпную. Попробуй догони, они на бег лёгкие, а если-бы и правда
по глазам попали? Знаешь что я три месяца назад в газете читал? Мужик с ночной во
звращался, туда дальше на той окраине. Так его малолетки железными трубами забили
насмерть, голову проломили и всего-лишь за телефон.
- Нашли их? - спросил Колёк.
- Да какой-там. По телефону найти можно, но они наверно как узнали, скинули его в
речку и концы в воду.
- Шакалье, что за люди пошли? В наше время такого вообще не было. Драка один на один,
всё. Фингал это потолок. Один раз кто-то, кому-то челюсть сломал, да и то случайно, так
у нас в школе такой скандал был, вся школа на ушах стояла. А такого что-б людей по
улицам забивать, такого даже в мыслях не было. А сейчас по головам ногами прыгают,
и трубами забивают. Ну зараза-а-а - Колёк даже замахал пальцем - Отойду от синьки,
похожу по этим кварталам. Ты запомнил этих двоих свистунов?
- Который говорил - сказал Дима.
- Его я тоже хорошо запомнил, похожу, всё равно-же найду гадёныша!
- И что - спросил Дима - Его поколотить даже нельзя, срок дадут.
- А я его колотить и не собираюсь, ещё чего. Я его за шкирку как кошеня приволоку
к родителям, и такой там ха-а-ай подыму. Скажу что нас покалечили, заранее старую ку
ртку продырявлю в нескольких местах, начну припугивать милицией, за телефон хвата
ться. Они нам такую неустойку поставят, что папаша потом с его зада всю кожу сдерёт,
и под замок его посадит.
- Как-же - сказал Дима - Ну посидит дома месяц, другой, а потом опять двадцать
пять. Хотя наказать надо.
- Да от тож - согласился Колёк - А вообще что с него вырастет? Быдло наркома
нское. Ни увлечений, ни занятий, ничего, у них одна дорога. И ничего не сделать, всё
менять надо, загнобили народ. А ладно - он осмотрелся - Ага, пойдём налево и выйдем
на Бродвей, через него пройдем на трассу и домой.
Колёк протянул Диме сумку.
- На наливай, а то мне нагибаться больно. Выпьем и двинем.
Дима присел, раскрыл пакет, достал бутылку.
- А знаешь что я недавно читал? - спросил он.
- Что?
- Менты хотят ввести комендантский час для малолеток, если просто ночью увидят их
на улицах, будут без разговоров ловить, доставлять домой и с родителями проводить, про
филактические беседы.
- да уж - усмехнулся Колёк - додумались и это вместо того, что-бы жизненный уровень
повышать! А что толку? Менты курсируют только по центральным улицам, а по закоулкам
не то что машина, по грязищщи мотоцикл не пройдёт. Как было, так и будет то-же самое.
лучше-бы волю фермерам дали, а не душили. Вся земля стоит пустая, всё пропито на корню.
При таких поборах никто ничего делать не хочет. Кто дорвался до верха, тот своим внукам
будущее обеспечивает, а про нас забыли, им не до нас. Менты беспредельничают, что хотят то
и творят, порядка никакого нет и правды нигде не добиться.
А когда-бы эти малолетки при своих родителях могли заработать не только на машину,
но и на все что душе угодно, тогда-бы они здесь по ночам не шлялись с трубами и камнями.
Колёк смотрел как Дима разливает из бутылки.
- Тогда-бы и я взялся за это дело по серьёзному - сказал он - У меня было-бы всё.
Племенные стада коров, поля засеянные пшеницей. Тоннами сдавал-бы государству качественное
мясо и первоклассное зерно. И свою семью смог-бы за границу на курорты вывозить.
Он взял протянутый ему стаканчик.
- А так, сидеть в дерьме и взятками кормить эти разожравшиеся рыла, это не ко мне!
Я лучше кирпичи ложить буду и дачи подчищать, мне тоже о своих детях думать надо.

Колёк покрутил головой, похлопал себя по шее и выпил разбавленного спирта.
А потом скривившись досказал - Все привыкли на ней кататься.




* * *



Аллея которая вела по направлению к городскому парку, в простонародье называлась
Бродвей. По всей её длине с двух сторон стояли красивые, с изогнутыми спинками лаво
чки и росли живописные каштаны, линия общественного транспорта здесь не проходила,
лишь иногда проезжали единичные частные легковушки, да и то только поздно ночью,
когда людей уже совсем не было.
Летом в аллее под раскидистой сенью каштанов, всегда было прохладно, чистым и
свежим воздухом, приятно дышалось. Каждый день и особенно по выходным, Бродвей
переполнялся народом. Днём люди водили детей в парк, покатать их на аттракционах,
вечерами на бродвей, впервые выходили подрастающие девочки, смущённо показывая себя
и высматривая парней. Постепенно осваиваясь, они с каждым выходом одевали юбочки всё
короче, пока их не приглашали на экзотическое свидание по вечернему парку. Под рома
нтическими звёздами они делали первый глоток пива, затягивались первой затяжкой. А
потом то и дело в разных укромных уголках парка, раздавались девичьи вскрики, после
которых они становились женщинами и вступали во взрослую жизнь.
На лавочке, она сидела одна. Бродвей уже давно опустел, только левее метров на со
рок сидели две молодые девочки. Она сидела здесь уже около двух часов, на улице было
холодно, пронзительные порывы ветра стремительно налетая, шевелили голые ветви дере
вьев. Большие каштаны отбрасывая на асфальт мечущиеся тени, качались из стороны в
сторону и словно жалуясь, по старчески кряхтели и поскрипывали.
Но она сильно не замёрзла, потому что оделась потеплее. На ней были джинсы в обтя
жку, хоть и короткая, но тёплая, меховая куртка, под курткой свитер а на голове, кожаная
шапочка с меховой окантовкой. Она достала сигарету и несколько раз щёлкнула зажига
лкой, но на ветру огонь не высекался. Тогда она сложила ладошки трубочкой, прижала их
к груди и немного нагнулась вперёд, на этот раз прикурить удалось.
Справа от неё, со стороны трассы из темноты вынырнула машина, подъезжая к бродвею,
легковушка замедлила ход, а когда на него въехала, то покатилась совсем медленно. Она
смотрела как машина медленно, очень медленно ползёт в её сторону. Бродвей освещался
красивыми, коваными фонарями и она увидела, что в машине на переднем сиденье двое.
Она приняла свою излюбленную, элегантно-завораживающую позу, откинулась назад, левую
вытянутую руку положила на спинку лавочки и закинула ногу за ногу.
Она сидела и смотрела на машину и чувствовала на своих ногах, на своём лице и
фигуре, оценивающие взгляды. Но машина очень медленно проехала мимо, и возле неё не
остановилась. Легковушка проехала ещё немного дальше и остановилась напротив тех
двух, молоденьких девочек. Она повернула голову и смотрела в их сторону. Из машины
вышли два парня и подошли к девушкам. Разговаривали они недолго, девушки поднялись
и вместе с парнями направились к машине. Один парень с девушкой сел на заднее си
денье, а вторая подсела к водителю на перёд и захлопнула за собой дверь.
Она сразу поняла почему они так расселись, в этот момент налетевший порыв ветра,
обдал её холодом. Она поёжилась и представила как сейчас в машине им хорошо, ветер
не задувает, печка гонит тепло, а салон пахнет кожей, ей почему-то представился име
нно этот запах. Машина ещё немного постояла на месте, потом тронулась, не разворачи
ваясь, она поехала дальше, доезъжая до перекрёстка она замедлила ход и свернула за
угол.
И только после того как машина скрылась, она пальчиком оттянула левый рукав ку
ртки и глянула на циферблат своих маленьких часиков. Время, уже было ночное и теперь
на Бродвее, она осталась одна. Она решила посидеть ещё пол часа и идти домой, а наза
втра попробовать сходить в другое место.

Она была проституткой, ей было уже чуть больше тридцати, а точнее тридцать три
года и она была красива. Она даже была очень красива, овальное лицо с мраморной кожей,
тонкий носик, под ним тонкие, слегка изогнутые губы, а на подбородке обворожительная
ямочка. Над глазами тоже тонкие и тоже изогнутые брови, но только по самым концам,
а сами глаза, большие и карие, словно у гречанки, глядя на которые, хотелось смотреть
на них до бесконечности. У неё была небольшая косичка, которую она ещё в юности, оста
вила для любимого, теперь она её только остригала по концам. Фигура её всё ещё была
стройна и она была совсем небольшого росточка, словно маленькая, японская гейша.
Даже сейчас, если на неё смотрели со спины, людям казалось что ей шестнадцать,
семнадцать лет. Но если она поворачивалась лицом, видно было что она в два раза ста
рше, хоть и красива. Время неумолимо начинало брать свою дань. В уголках глаз появи
лись еле заметные морщинки, волосы у корней поседели, которые она теперь постоянно
закрашивала. И конечно-же обнажённая, она уже не представляла конкуренции молодым,
тугим девочкам. Но всё равно если на улице она смотрела на незнакомого прохожего,
теперь только её возраста, то всё ещё у многих, она вызывала жгучее желание.
Её имя было такое-же красивое, как и она. Альбина. Аль-би-и-ина, в этом имени было
что-то завораживающее и поэтическое, что-то загадочно мусульманское и что-то беско
нечное. Раньше, когда она была молодая и сочная, как аппетитная вишенка, она была эли
тной, она была нарасхват. По вызову с охраной, её возили к отпрыскам бизнесменов, до
омерзения ожиревшим, с тройными подбородками, милицейским начальникам и к представи
тельным, обрюхатевшим и сипло дышавшим чинам, местного муниципалитета, дорвавшихся
до власти и успевающих хапать ровно столько, сколько успеется до следующего избира
тельного срока.
Из многих, не менее красивых девочек, клиенты почему-то западали только на неё,
а если она была занята, они отказывались от других, и ждали её пока она освободится.
А когда они узнавали её имя, они вообще млели. Неизвестно почему, но после секса,
все её называли Аля, но никто и никогда, Аленька. Только в далёкой юности, её первый
парень, её первая любовь, только он называл её Аленька, из мужчин больше никто и
никогда, кроме мамы и младшей сестрёнки. Но в их устах, для неё это слово имело дру
гое значение. Это были её единственные родные, отца не было в живых, он уже давно по
гиб в автокатастрофе, больше родственников даже дальних, у неё не было.



Сначала мама не знала, что она стала проституткой, но когда у дочери начало
появляться много новых и дорогих вещей, она поинтересовалась откуда всё это.
Альбина сказала что поклонники дарят и один пообещал в самое ближайшее время,
устроить её к себе секретаршей в тур-агентство. Не прошло и месяца, как радостная
Альбина вечером вернулась домой с полными сумками продуктов и сообщила, что её взя
ли на работу и по её просьбе, сразу дали аванс.
Естественно сразу последовал вопрос, сколько-же ей будут платить, ответ Альбины
поверг мать в какой-то невообразимый шок, названная сумма превышала самую большую
зарплату в ихнем городе, как минимум в несколько раз. Но Альбина маму успокоила, она
сказала что человек взявший её на эту работ

Ответ для seminol:

Сначала мама не знала, что она стала проституткой, но когда у дочери начало
появляться много новых и дорогих вещей, она поинтересовалась откуда всё это.
Альбина сказала что поклонники дарят и один пообещал в самое ближайшее время,
устроить её к себе секретаршей в тур-агентство. Не прошло и месяца, как радостная
Альбина вечером вернулась домой с полными сумками продуктов и сообщила, что её взя
ли на работу и по её просьбе, сразу дали аванс.
Естественно сразу последовал вопрос, сколько-же ей будут платить, ответ Альбины
поверг мать в какой-то невообразимый шок, названная сумма превышала самую большую
зарплату в ихнем городе, как минимум в несколько раз. Но Альбина маму успокоила, она
сказала что человек взявший её на эту работу, один из соучредителей этой фирмы и он
волен повышать зарплату как ему вздумается, потому-что денег у него много, так-как
этот бизнес очень перспективный, но самое главное, оказывается там помимо зарплаты
можно ещё и подрабатывать, перепечатывать разные документы в неурочное время, хотя и
прийдётся задерживаться допоздна.
Мама тянула и поднимала двух дочерей как могла на свою небольшую зарплату, работа
ла она на чулочно-перчаточной фабрике за станком простой работницей, но с того месяца,
в их дом пришёл достаток и благополучие. Альбина взяла на себя роль мужчины, добытчика
и защитника.
Первым делом она наняла бригаду строителей и они в доме сделали капитальный ремонт,
холодильник теперь всегда был забит до отказа продуктами, всю старую, колченогую мебель
раздали знакомым и её, постепенно заменили новой, купленной. Альбина оплачивала все ко
ммунальные услуги, газ, свет, воду. Маму с сестрой она одела во всё самое лучшее, в каждую
комнату она купила по телевизору и на кухню маленький. купила самую лучшую стиральную
машину. Для сестрёнки, она купила комьютер и всё необходимое для учёбы в школе. Впервые
в жизни, её родные мать с сестрой смогли жить более или менее по человечески и впервые
в жизни её мама, смогла откладывать на книжку, из своей мизерной зарплаты.


Так прошло чуть больше года. Однажды днём когда Альбину везли в машине по вызову к
клиенту, лежавший в кармане мобильник зазвонил, она взяла трубку, плачущая сестрёнка
сбивчиво рассказала, что мама готовила борщ и неожиданно потеряла сознание, она упала
и падая ударилась головой о стол, весь пол залило кровью а на голове у неё была гема
тома, она сразу вызвала скорую и её только-что увезли.
В глазах у Альбины потемнело.
- В какую больницу? - спросила она как можно спокойнее.
- В центральную !
- Что врачи сказали?
- Не знаю, сказали будут обследовать! - сестрёнка заплакала ещё сильнее.
- Успокойся, успокойся слышишь? С мамой всё будет хорошо, если ничего серьёзного,
то с мамой всё будет хорошо. Я тебе обещаю, я обещаю, что с мамой всё будет хорошо.
Иди к себе в комнату, делай уроки. Я сейчас к маме, как освобожусь, приеду. Всё жди.
Она сразу рассказала об этом парням, которые её везли и попросила отпустить её
ненадолго в больницу. Ребята ей посочувствовали, но извинились.
- Извини - сказали они - Но вызов уже поступил, от клиента мы тебя сразу подбросим
к больнице.
Клиент вызвал её на час, в течение этого времени она подмахивая бёдрами, безуспешно
пыталась сдерживать подступающие слёзы, во время минета она сильно сжимала глаза, но
обмирающий клиент чувствовал как на его живот капают тёплые капли, а когда под конец
он вошёл в неё сзади, она дёргаясь всем телом во весь голос, громко разрыдалась. Ошалевший
от такого секса, он впервые в жизни испытал необычайной силы оргазм, чего ранее с ним ещё
такого не случалось никогда.
По истечении положенного срока, он заплатил ей даже больше, чем было положено. Когда
он захлопнул за ней дверь, он даже забыл подмыться. Под влиянием выпитого алкоголя и
принятой наркоты, его воображение не на шутку разыгралось. Испытывая невообразимый
подъём и ощущая уверенность в своей мужской силе, он важно словно павлин, хахалем
выхаживал по комнате, кому-то махал пальцем и повторял одно и тоже.
- Ну тепе-е-ерь, ну тепе-е-ерь!
Неожиданно он вспомнил что перед этим несколько дней назад, читал камасутру и в
сексе с этой проституткой, на автомате даже кое-что пытался делать из вычитанного.
Шлёпая босыми пятками по полу, он тут-же помчался в другую комнату. Трясущимися руками,
более трепетно чем библию, он осторожно достал эту книгу, уселся в кресло и затаивая
дыхание, открыл первую страницу.
Он погрузился в изучение необычайно-таинственного и прекрасного, которое ему ещё
только предстоит познать. Его забила крупная дрожь, он почувствовал что понял глубинную
мощь той неведомой сути, что схватил за хвост то непознанное, чего остальные, так никогда
и не познают.



Подъехавшая машина остановилась у больничных ворот, перед тем как выйти Альбина
сказала что-бы они её не ждали, она всё узнает и вернётся на такси. В больнице она сра
зу нашла главного врача, он сказал что её анализы уже отправлены в лабораторию и ещё
ей сделали рентген. По всей вероятности, у неё был почечный приступ и она потеряла со
знание, а то что ударилась головой, ничего страшного, просто случайно кожу на затылке
рассекла. Но самое страшное, что рентген показал начальную стадию рака и если-бы не
этот почечный приступ, то по прошествии некоторого времени, было-бы уже поздно. А се
йчас её ещё можно спасти, нужно срочно делать дорогостоящую операцию.
Альбина задала только один вопрос - Сколько - врач назвал сумму, она была огромна,
больше чем новая иномарка и это только на операцию, ещё будут нужны деньги на лечение
почек. Меньше чем через час, Альбина на такси вернулась на точку. С того дня на работе,
она начала разрываться со всех сторон до такой степени, что домой возвращаться пешком
она была уже не в состоянии, её привозили на машине, ей помогали выбираться из салона и
чуть-ли не под руки подводили к дверям её дома. В результате такой непосильной рабо
ты, она меньше чем за три месяца собрала нужную сумму, в течение этого времени она
постоянно сидела на колёсах и наркоте, иначе-бы она физически этого просто не выде
ржала, внутри у неё всё горело и пекло нестермимым жаром, иногда от режущих и пронзи
тельных болей, её даже скручивало надвое, но благодаря такому допингу мама была спа
сена.
А через пол года, мама от кого-то всё-таки узнала кем она стала. Альбина вечером
вернулась домой, сестрёнки дома не было, она ушла к подружке. Мама сидела на кухне и
тихо плакала, Альбина молча стояла в дверях и грустно на неё смотрела. Мама вытирала
уголком платочка слёзы и повторяла всего два слова.
- Доченька моя, доченька моя!
И обе они знали, если-бы не Альбина, то маму при такой бесправной жизни, наверно
нельзя было-бы спасти, хотя если только продать свой единственный очаг, свой дом,
а потом всю жизнь мыкаться по квартирам.


Сестрёнке они естественно ничего не сказали и она не догадывалась, кем на самом
деле является её старшая сестра. Пока Альбина была молода и неотразима, она по пре
жнему содержала свою семью и даже смогла подкопить и купить себе небольшую, одно
комнатную квартирку, малосемейку, больше за душой, у неё ничего не было, она всё трати
ла на маму и сестру. Жила она пока с ними, а квартиру сдавала внаём.
Потом прошло несколько лет, сестрёнка подросла и окончила школу. Альбина в ней
души не чаяла и она твёрдо решила обеспечить ей достойное будущее. Она даже думать
не желала что-бы сестрёнка оказалась в такой-же грязи как и она. А если она станет
простой, честной работницей за станком? Как мама? Нет! Она даже этого не хотела.
В нашем несовершенном государстве быть простым, хоть и честным работником, значит
влачить жалкое существование на нищенскую зарплату, а не жить достойно. А если ни
дай Бог заболеешь или станешь инвалидом, денег не будет не то что на лечение, даже
на нормальное питание не хватит. А дальше? Дальше год за годом доходить в своей
квартирке, пока не освободишь государство от выплаты крошечной пенсии.
Альбина общаясь с сестрёнкой видела что она смышлёная и говорливая, из неё
мог-бы выйти замечательный адвокат или юрист. Они как-то сели втроём и разгова
ривали почти весь день. Альбина рассказывала что за бугром старики на свою пенсию
по курортам разъезжают, а наши пенсионеры влачат полуголодное существование, на од
ной честности здесь не прожить и если она захочет поступить на юидическое, то эта
профессия откроет ей окно в мир достойной жизни.
Главное поступить в институт, окончить образование и получить такую престижную
профессию, а потом можно будет здесь поработать некоторое время, стать хорошим специа
листом и со временем уехать из этого гадюшника в нормальную страну : а на оплату
учения они как-нибудь деньги найдут, перекрутятся.
И сестрёнка загорелась, она захотела учиться. Благодаря деньгам Альбины она посту
пила в институт. Сестрёнка рассказывала, что её подружка-одноклассница тоже хотела
поступить, но её родители были простые рабочие, на оплату ещё они как-то денег на
скребли, но помимо этого, нужно было давать налево и подружку отчислили.
Альбина не только оплачивала учение, но и по первому требованию, заряжала деньга
ми тех от кого зависела эта учёба, тут-уж никуда не денешься, главное закончить
институт и получить образование.
Альбина знала, что когда-нибудь сестрёнка узнает кем она является. Осудит-ли она
её? Или нет? Это уже зависело от самой сестрёнки. Но Альбине уже было всё равно,
она сделала для неё всё что смогла. Остался всего год учёбы, а потом... а потом, се
стрёнка начнёт работать и будет в состоянии обеспечивать и себя и маму. И вот
тогда, Альбина сможет продать свою квартирку, уехать куда-нибудь и там попытаться
начать новую жизнь.
Теперь прошли годы вместе с молодостью и красотой, раньше казалось что так будет
всегда и можно многого добиться, но неумолимое время своей железной поступью, шаг за
шагом отсчитывало время и противостоять этому было невозможно. Её место, заняли
такие-же красивые и молодые, как раньше она девочки. Теперь по вызовам, её почти не
возили, клиенты всё-таки предпочитали юных, если только с перепою её кто-нибудь за
казывал, да и то по большей части если другие были заняты.
Её золотое время безвозвратно прошло, ещё буквально несколько лет и всё. Теперь
она вечерами вместе с другими "пенсионерками", подрабатывала на трассе минетчицей.
Она на это пошла только ради своей сестрёнки, иначе-бы уже уехала. Остался год, всего
двенадцать месяцев нужно продержаться. Скоро подходили сроки оплаты учёбы и нужно
успеть собрать деньги, но две недели назад сменился начальник местного ОВД.
Как известно новая метла метёт по новому и он оказался не исключением. В качестве
новой метлы, он потребовал платить дань больше чем прежнему начальнику. Она не знала
всех этих дел, которые уводят наверх, но пока ихняя крыша с ментами не договорится,
работать им на трассе, не разрешали.
Уже прошло больше двух недель, а они там всё никак не могли договориться и девчёнки
на это время оказались свободными, так сказать в краткосрочном отпуске без содержания.
Но почти все они, по домам не сидели, не отдыхали, всем нужны были деньги. Они по собств
енному почину, на тихую, но уже без охраны выходили на улицы, поодиночке или по двое. Со
стороны, их можно было принть за обыкновенных девушек и подкопаться было не к чему, но
знающие люди пользовались их услугами. Так девчёнки зарабатывали значительно меньше,
но предпочитали не сидеть по домам, всё-же лучше чем ничего.
Альбина снова оттянула пальчиком рукав куртки и взглянула на часики. Прошло уже
двадцать минут. Она знала что иногда парни в поисках девушки заезжают сюда ночью,
когда все знакомые подруги уже спят, но она решила здесь не высиживать. Она посидит ещё
минут десять и лучше пойдёт домой, выспится, а завтра со свежими силами, сходит в дру
гое место. Она раскрыла сумочку и достала сигареты.





* * *




Дима с Кольком вывернули на тёмную, неосвещённую улицу, которая откуда-то сбоку,
выходила прямо на Бродвей. Далеко впереди, в самом конце улицы, показался неясный свет
Бродвейских фонарей, который по мере приближения, всё увеличивался, когда они подошли
к перекрёстку, Колёк выглянул из-за угла, осмотрелся и снова повернулся к Диме.
- Пусто - сказал он - Никого. Только девка какая-то сидит на той стороне. Странно
уже почти час ночи. Кого она там ждёт?
- Симпатичная? - спросил Дима.
- Отсюда не видно, а что заинтересовала?
- Ну-у-у! - протянул Дима - Вопрос конечно интересный! -Он тоже выглянул из-за
угла - Издали вроде ничего!
- Хочешь я её для тебя сниму? - шепнул Колёк.
- А может она страшная как крокодил!
- Главное душа - хохотнул Колёк.
- Не подкалывай!
- Ладно - сказал Колёк - Да хоть и страшная, если поведётся ночью её помнёшь, а
утром под зад коленом!Пойло у нас есть вам хватит, я хапнуть ещё дам, накуришь её и
до утра дым коромыслом.
- Есть такие, что никакого пойла нихватит. На неё глянешь и на пол шестого.
- Согла-а-асен - кивнул Колёк - Значит так. Сейчас переходим на ту сторону и
медленно идём по направлению к ней. Как будем подходить, присмотрись, если понравится
кашляни и лицо почеши.
- А лицо зачем?
- Что-бы не чесалось!
Через минуту они вышли из тёмной улицы, перешли на другую сторону и направились
в её сторону. Пока они ещё находились далеко она на них посмотрела, потом снова отвернулась,
продолжая так-же сидеть, глядя перед собой. Они не спеша шли по тротуару словно прогу
ливались тёплым, летним вечером. Справа от них, вперёд уходил длинный ряд пустых лаво
чек, к которым Колёк находился ближе. Когда они к ней подходили и её лицо уже можно
было различить, она снова на них взглянула.
Тут-же Дима кашлянул. Колёк на него покосился. Дима провёл пальцами по щеке и по
чесал подбородок, Колёк ему подмигнул, вытягивая губы трубочкой он показал на неё
глазами и одобрительно кивнул. Когда они приблизились и почти с ней поравнялись,
Колёк остановился и добродушно улыбаясь, к ней обратился.
- Здравствуйте девушка!
Дима тоже остановился, он не то качнул головой, не то помахал в знак приветствия.
Она на них посмотрела.
- Здравствуйте! - сказала она без улыбки.
- Вы не подскажете - спросил Колёк - Как пройти на улицу Мичурина?
Она кивнула в ту сторону откуда они пришли и указала туда рукой.
- Вам нужно обратно, до конца проспекта и налево, там тоже в конец, а когда упрё
тесь в свечку-девятиэтажку направо и выйдете на Мичурина.
Колёк взглянул на Диму.
- Это далеко - сказал он - Сегодня уже туда не попадём. Как-нибудь в следующий
раз. Давай выпьем? Тут светленько, всё видно!
Соглашаясь, Дима махнул головой.
- Можно занять другую сторону лавочки? - спросил Колёк - Потеснить вас?
- Да конечно пожалуйста!
Колёк присел, а сумку поставил между нею и собой.
- А вы с нами выпьете?
Она пожала плечами и спросила.
- По какому случаю у вас праздник?
- Да вот - ответил Колёк - У Диминой дочки день рожденье было и мы отметили, выпили
без неё, за её здоровье.
- Почему?
- Они с женой развелись - сказал Колёк - сын с дочкой у мамы остались, и они сами
там отмечают.
- Двое у вас? - обратилась она к Диме.
Прочищая горло Дима кашлянул.
- Да - сказал он - Двое.
- Дети это хорошо - она взглянула на Диму, но теперь её взгляд, задержался на нём
немного дольше - А что так, почему развелись?
- Не сошлось - ответил он.
- Бывает - грустно сказала она - Что поделаешь!
Колёк достал два пластмассовых стаканчика, один протянул ей, другой Диме, потом
порылся в сумке и достал два пирожка, один дал ей, второй разломил надвое.
- Пирожки с чем? - спросила она.
- С картошкой! Сестра моя тут наложила!
- С картошкой я люблю!
- Ну вот и хорошо - Колёк достал бутылку и перед тем как налить, спросил - Может
познакомимся?
Она кивнула и сказала - Альбина! -
- О-о-о какое красивое и редкое имя.
- Спасибо!
- Я Коля.
- А вы Дима - улыбнулась она ему.
Все тоже заулыбались.
- Ну вот и познакомились - Сказал Колёк открывая бутылку, они протянули к нему
стаканчики и он налил сначала ей, потом плеснул Диме.
- Ну - сказала на приподнимая стаканчик и глядя на Диму - За вашу дочку, пусть
будет здорова, счастлива и вырастит достойным человеком!
- Спасибо - ответил Дима.
После того как выпили, они возвращая стаканчики одновременно протянули их
Кольку, её стаканчик он засунул в сумку, причём в правый угол, а после того как выпил
сам из стаканчика Димы, положил его в левый угол сумки. Он никогда не пил из одного
стакана с девушками, тем более с незнакомыми, так он сделал что-бы потом стаканчики
не перепутать.
Посидели, покурили, выпили ещё по разу. Колёк поддерживал весёлую, непринуждённую
обстановку, но больше сводил разговор о Диме, рассказывал за него, выставлял его в
лучшем свете. Он видел, что повсему Альбина ему понравилась, она тоже начала улыба
ться, с Димой разговаривать.
Потом она спросила куда им идти, где они живут.
- Нам сейчас на трассу - ответил Колёк - и прямиком к дачам, мы там сейчас
находимся.
- И мне туда - сказала она - Я живу в том конце города, так-что нам по пути.
- А вы здесь кого-то ждали? - спросил Колёк.
- Да, в некотором роде, но уже пора домой!
- Ну и хорошо, как раз проводим вас, если вы не против.
- Я не против!
- Тогда давайте ещё по одной на дорожку и пойдём!
После того как выпили, они поднялись и пошли дальше по Бродвею, пройдя несколько
улиц они выбрались на трассу и направились в сторону дач. Ближе к концу города
трасса уже не освещалась, изредка проезжавшие машины, фарами выхватывали их из
темноты и проносились дальше. По дороге останавливались, выпивали, раз Колёк попал
ногой в какую-то ямку и подскользнулся, его бросило вперёд и он автоматически вы
бросил руки вперёд вместе с сумкой, но на ногах удержался.
Когда они в очередной раз захотели выпить, Колёк поставил на землю сумку и открыл
её, пока Альбина разговаривала с Димой и расспрашивала его о дачах, он увидел, что оба
стаканчика сместились в одну сторону и теперь невозможно определить, где какой. Де
лать нечего и он так-же правый стаканчик отдал ей, а левый взл себе.
После того как спирт был налит и произнесён тост, Колёк поднёс стаканчик к губам
и выпил, а когда проглотил спиртное, почувствовал во рту вкус помады и сильный за
пах духов, но было уже поздно. Сразу ему подумалось, что он возможно фаршманулся, но
он сразу-же успокоил себя тем : что по незнанке не канает.
Естественно виду он не подал и ничего не сказал. Дима сказал - Не задерживай тару -
взял у него стаканчик, плеснул себе и тоже выпил. Колёк искоса поглядывал за его ре
акцией, но Дима видимо ничего не понял, он только крякнул, положил стаканчик в сумку
и сказал.
- Надо было у сестры взять какую-нибудь запивачку, как мы не догадались!
Альбина впервые за долгое время, почувствовала себя рядом с ними и в особенности
рядом с Димой легко и свободно, они явно симпатизировали друг другу и улыбались
при разговоре. Забывшись всего лишь на мгновение, она потянулась к своей сумочке и
хотела сказать что у неё есть запивачка, но осеклась на полуслове и не этого не
сказала. В сумочке у неё была бутылочка с водой разбавленная лимонной кислотой,
которой она после минета, выполаскивала свой рот от чужой спермы.
Через некоторое время они подошли к улице, которая вела к её дому.
- Мне туда, в ту сторону - грустно сказала она и посмотрела на Диму - Как не хочется
с вами расставаться! У вас там природа, тишина, хорошо наверное там!
- Очень - Дима тоже погрустнел и смотрел на неё - А летом у нас там вообще,
благодать, всё в зелени утопает!
- Хорошо - вздохнула она - Я очень люблю природу!
Дима помолчал, но потом всё-таки решился.
- А я хотел вас пригласить к себе на дачу! Вы-бы у нас отдохнули, от городской суеты!
Она снова улыбнулась.
- Да я-бы с удовольствием!
- Так а зачем-же дело встало - вмешался Колёк - Пойдёмте прямо сейчас, завтра выхо
дные, на работу не надо, все отдыхать будут. Если захотите остаться, то вон у Димы две
комнаты, он выделит вам роскошную спальню, а сам в зале. А завтра с утра я со своей
женой подойду, познакомитесь, мы такой шашлычок забацаем, мой фирменный. И правда отдо
хнёте, у нас там лучше любого курорта.
Она стояла, теребила свою сумочку и поглядывала на Диму.
- Нам только туда дойти - добавил Колёк - А назад мы вам такси вызовем, так что
обратно возвращаться не придётся, довезут до самого дома.
Она ещё не осознавала, что Дима ей понравился, чем-то запал в прогоревшую душу, но
расстаться просто так, а значит навсегда, ей уже не хотелось, выпитый спирт её рассла
бил и она позабыла о своей сестрёнке и о деньгах, которые нужны для продолжения
учёбы.
- Ну хорошо - решилась она разом - А почему-бы и нет, давно я не была в гостях и на
природе!
- Ну вот это совсем другое дело! - воскликнули они почти одновременно.
Почти половина пути до дач уже была пройдена, остальную половину они прошли на
удивление быстро, время за разговорами пролетело незаметно, а когда они завернули в
ихний переулок, Альбина про Диму уже всё знала, или почти всё. Когда они проходили
мимо Колиного забора, он сказал.
- Вот здесь я живу! - окна в его доме не светились, свет в них не горел - Мои
уже спят!
Они прошли дальше, зашли во двор к Диме и подошли к дому, он долго возился с
ключами, наконец ему удалось открыть входную дверь.
- Заходите - он первый зашёл в коридор и включил свет.
Колёк пропустил Альбину, заходя следом, он сказал.
- Ну наконец-то добрались.
Дима прошёл в зал и там тоже включил свет, они зашли следом. Альбина окинула ко
мнату взглядом, сразу стало ясно, здесь не хватает женской руки. Здесь был прочный
беспорядок, будто хозяева жили по спортивному, дома почти не бывали, а приезжали
только кратковременными наездами.
Дима поставил перед ней стул.
- Альбиночка садитесь!
- Спасибо - сказала она и присела.
Колёк вытащил из сумки бутылку и поставил на стол, выложил остатки закуски.
- Ну вот - сказал он - Здесь Дима, тут рядом я. Пойду схожу к себе, возьму что-нибудь
закусить и вернусь. Я буквально пару стопок ещё и всё, пойду отдыхать, а завтра уже
шашлычок заделаем.
Он обратился к Диме.
- Ты пока Альбине покажи всё тут, расскажи. Ну всё ждите, я скоренько.
Он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь, через минуту послышалось звяканье
калитки.
- Хороший у вас домик, уютный - сказала она - Здесь не только однму, но и всей
семьёй жить можно, только ремонт хороший сделать и порядочек навести!
- Да - ответил он - Чем больше здесь живу, тем самому всё больше нравится. Вот
выйду в отпуск, займусь ремонтом, за месяц думаю успею. Может выпьем? По чутку?
- Давайте!
Диму в тепле быстро развязло и это уже становилось всё заметней. Все знают,
когда похмеляешься, ты не пьянеешь, а только трезвеешь и тебе становится всё легче,
но только до оределённого момента, а после очередной стопки, тебя неожиданно
бьёт по мозгам и ты резко расплываешься и пьянеешь до такой степени, что не в со
стоянии уже разговаривать.
Дима шагнул к столу и правой рукой облокотился о его край, левой рукой, он
потянулся к бутылке, но его кидануло в сторону, заскрежетавжий об пол стол, потянуло
за Димой, но он удержался на ногах, упавшая бутылка покатилась по столу и он её
прихлопнул рукой. Размашистыми движениями, он отвинтил крышку, плеснул по стаканчикам.
Смотревшая на него Альбина поняла, что он уже окончательно окосел и сегодня
восстановлению не подлежит, ясно было что лишний глоток спирта свалит его с ног.
Но стаканчик она взяла, он тоже поднял свой и потянулся к ней, что-бы чёкнуться,
она осторожно прикоснулась своим стаканчиком к его стаканчику.
- За вас! - коротко сказал он и одним глотком выпил всё содержимое.
Теперь уже он обеими руками облокотился о стол и нависая над ним, стоял и
покачивался. Альбина тоже выпила, поставила стаканчик и спросила.
- Где у вас тут туалет?
Всё так-же продолжая стоять, Дима смотрел перед собой прямо в середину стола,
не отрывая взгляда, он сказал.
- Там!
Альбина поднялась со стула.
- Пойду схожу.
Она направилась к двери, а перед тем как выйти, ещё раз на него взглянула и ска
зала.
- Я вернусь, ты жди!
Дима никак не отреагировал, но однако что-то промычал.
Больше Альбина ничего не сказала и молча вышла.
Неизвестно сколько ещё он так простоял, но потом его кидануло назад, хорошо что
позади него находился диван. Дима рухнул на него и завалился на бок, отпихиваясь
от дивана он снова уселся. Широко расставив ноги он упёрся в колени руками, голова
его повисла на груди. Так он сидел с полузакрытыми глазами. Таким образом, он всё ещё
пытался держаться.
Минут через пятнадцать хлопнула входная дверь, кто-то потоптался в коридоре,
затем открылась вторая дверь и Колёк зашёл в зал, в руках он держал пакет. Он уви
дел, что Дима в комнате один.
- А где Альбина? - спросил он.
- Та-ы-м! - мыкнул Дима.
Только тут Колёк заметил, что Дима уже никакой.
- Опачки! - сказал он - Да ты уже приземлился! Она что вышла?
- Д-д-д-а!
Колёк вышел во двор и позвал Альбину, но в ответ ему никто не отозвался, тогда он
подумал что может быть она вышла в туалет. Он прошёл в конец двора и снова позвал
её по имени, но в ответ была тишина. Колёк подошёл к туалету и потянул на себя де
ревянную дверь, внутри никого не было. Тут он вспомнил что когда заходил во двор, ка
литка была приоткрыта.
Затем Колёк вернулся обратно в дом.
- Ушла - обратился он к Диме - Странно, ну подождала-бы до утра пока ты прийдёшь
в норму. Но девка хороша, только грустная какая-то. А ведь она тебе понравилась, да и
ты ей вроде. Что скажешь?
- Я хоч-ч-у-у-у - протянул Дима.
- Что? - спросил Колёк - Что ты хочешь?
- Я хоч-ч-у-у-у продолжил Дима - Что-бы песни звуча-а-а-али, что-б вином напо
лнялся бока-а-а-ал!
- О-о-о, ясно! - сказал Колёк и достал из кармана забитую папиросу - А я тут
для вас заколотил, самое лучшее, она-бы с тебя до утра не слезла. Ну что хапнем?
Дима что-то промычал, но оторвать голову от груди, так и не смог.
- Да куда уже тебе, жди теперь до утра. Ладно свет выключу и дверь закрою.
Стоявшую на столе бутылку, Колёк положил в свой пакет.
- Это нам на утро - сказал он - Целее будет!
Он выключил свет и вышел в коридор. Перед тем как выйти из дома он немного по
стоял, потом опять достал папиросу.
- Пойду-ка я свою ненаглядную потираню!
Из кармана он вытащил зажигалку, высек огонь и взорвал ракету.




* * *




Выбираясь из дачного посёлка, Альбина шла по тёмной, пустой улице. Дима ей понра
вился, очень понравился. Он всколыхнул в её опустевшей душе женское начало, теперь
в её груди что-то затеплилось, нежное, сладко томившее. Последний раз, это с ней слу
чилось три года назад. Она случайно познакомилась с парнем в магазине, вернее зна
комство начал он. Они некоторое время встречались, когда она была свободна, они вече
рами бродили по городу, ходили на речку купаться. Ей с ним было так хорошо и споко
йно, а он на неё не мог насмотреться, постоянно дарил цветы, заваливал подарками и
боялся к ней прикоснуться. И настроен он был, только на серьёзные отношения.
Но до секса, у них так и не дошло. Она не могла его обманывать, она всё тянула
и тянула время, настраивалась на то что-бы во всём ему признаться, а потом он как-то
днём сам ей позвонил и сказал, что он всё знает, ещё он добавил сухим и уже чужим
голосом, что-бы она ему больше не звонила. Весь вечер она не могла прийти в себя,
но на следующий день она всё-же решилась позвонить ему снова, в трубке женский
голос ей ответил : набранный вами номер, в сети не зарегистрирован.
После этого, её душа онемела и окончательно закрылась. А Дима ей понравился, таких
простых и искренних, она давно уже не встречала. Он настоящий и честный в своих
поступках. Такой если полюбит, то любить будет до конца, любящая его женщина, до ко
нца дней своих, рядом с ним будет счастлива.
За годы своей работы, она мужиков видела лучше чем рентген и даже лучше чем по
томственная, опытная цыганка. Она их чувствовала как та маленькая, бездомная собачка,
которая сидит под забором промозглым, осенним вечером, замёрзжая, дрожащая от холода,
и смотрит на проходивших мимо людей слезящимися глазами. Она просто смотрит на ме
лькающие мимо ноги и знает, этот пройдёт мимо и даже не взглянет на неё, другой ска
жет ласковое слово, пороется в сумке и кинет ей кусок хлеба, а третий подойдёт ближе
и отводя глаза в сторону, изо всей силы ударит ногой под живот, что-бы больнее
было. Она не знала почему и не могла этого объяснить, но она это чувствовала.
Альбине вдруг захотелось всё забыть, будто всё это происходило раньше не с ней,
забыть словно сон, ей захотелось простого, женского счастья, до боли в душе, до ба
бьего крика. Она чувствовала, она знала что рядом с Димой, она сможет возродиться,
словно птица-феникс из пепла.
Ей так захотелось вернуться, она представила как-бы он утром проснулся, а в доме
наведён идеальный порядок, всё чистенько, убрано, а она на кухне готовит что-нибудь
вкусненькое. Она представила как-бы он радостно удивился что она не ушла, что она
рядом с ним. А дальше... дальше уже всё просто, изящный поворот, несколько слов,
улыбка и он мой, только мой. А потом будет то, что ни за какие деньги не купить и то
чего ещё ни разу в жизни, с ней не происходило. Любовь, уют, покой и взаимопонимание.
И ещё она сможет сделать самый дорогой подарок, подарить ему ребёнка. Ведь ещё не
поздно, ещё она сможет родить.
В этот момент налетевший порыв ветра, хлестанул её по глазам и у неё выступили
злые слёзы. Она даже остановилась, но потом она вспомнила о своей сестрёнке, она
провела ладонью по лицу, взяла себя в руки и двинулась дальше.
Ей хотелось разрыдаться как год назад из-за котёнка. Вообще она очень любила котов.
Дома у неё было четыре кота и две кошки и всех их она принесла с улицы маленькими
котятами. Если она шла по улице и встречала жалобно мяукающего котёнка : а таких
встречалось много, то-ли люди заносили, то-ли их мамаша оставляла - она подходила
к ним, а стоило ей подойти, поговорить с ним, погладить, и она уже не могла их так
оставить, она приносила их к себе.
Когда её кошки по первому разу окотились, она по знакомым раздавала подросших
котят, но всех конечно не разобрали, и тогда она дала в местную газету объявление.
За котятами приходили, выбирали, она уже привыкшая и к этим котятам, со слезами на
глазах их гладила, прижимала к себе, прощаясь в последний раз целовала, затем быстро
протягивала будущим хозяевам и захлопывала за ними дверь. После этого, она долго
не могла успокоиться, рассматривая котят на фотографиях, сделанные перед тем, как
их отдать.
Но одну последнюю кошечку, так никто и не взял, чему она очень обрадовалась.
Позже она отнесёт своих двух кошек в ветеринарную клинику и там за оплату им
сделают стерилизацию, что-бы они больше не рожали.
Когда она вечером приходила домой с работы, она ложилась на кровать и так лежа
ла на спине с закрытыми глазами, что-бы отдохнуть. Тут-же все её коты и кошки, за
прыгивали к ней и улаживались рядом. Кто-то ложился у неё между ног, кто-то справа
или слева, все они мурчали, шевелились мягкими комочками, отдавали ей своё тепло.
Но один кот, её любимый Кузя забирался к ней на живот, это было только его
место. Он переминался передними лапками, что-то ей рассказывал или жаловался,
удивительно, но она всё понимала и пока он не выскажется, она смотрела на него и
слушала.
Иногда она поворачивала голову и накрывалась подушкой, как-бы пряталась от него,
но щель оставляла, тогда он спускался с живота, подбирался к подушке и заглядывал в
просвет. Он смотрел на неё перепуганными глазами. Она поворачивала голову, Кузя
обходил подушку с другой стороны и снова глядел на неё в просвет.
Фырканьем он словно спрашивал : Что? Что случилось? Почему ты спряталась от меня?
Так он смотрел на неё до тех пор, пока она не откидывала подушку, Альбина хвата
ла его и прижимала к себе, но Кузя был независимый, в её объятиях он затихал, а потом
дёргался что-бы вырваться, но если она его отпускала, Кузя ложился рядом и никуда
не уходил, он всегда был с рядом с ней.
Кузю она любила больше, чем всех остальных своих котов, хотя и их тоже очень лю
била. Он любил её беззаветно и преданно, просто любил, потому-что она есть, такую ка
кая она есть и ничто не могло изменить этой чистой, искренней любви.
Больше она старалась котов не подбирать, просто потому, что для них уже не хватало
места. Но один раз прошлой осенью, она вечером возвращалась домой. Тогда уже похоло
дало и морозец начинал пощипывать лицо и уши, она заметила возле дерева, какой-то
шевелящийся комочек, подошла ближе.
Совсем маленький котёнок лежал на боку, иногда он пытался подняться и идти.
Передними лапками он скрёб по земле, но его задняя часть тела отнялась, согнутые,
задние лапки волочились по земле, он немного проползал вперёд и снова заваливался
на бок. Может его кто-то ударил, а может он был такой от рождения и его занесли.
Но только она на него посмотрела и пройти мимо уже не могла. Из своей сумочки,
Альбина всё рассовала по своим карманам, аккуратно положила его внутрь и помча
лась домой.
Она выхаживала котёнка неделю с лишним, надеялась что он отойдёт, но когда она
на восьмой день вечером пришла домой, он лежал, часто дышал, а из его заднего про
хода, выползали белые черви, их было много, они шевелились и извивались у него под
хвостом.
Она поняла что он доходит. Тут с ней случилась истерика, она зарыдала как будто
умирает её родной и близкий человек. Всю ночь она провела в беспамятстве, а утром
положила его в корзинку и понесла в ветеринарку, пока она его несла, она старалась
на него не смотреть, иначе-бы снова разрыдалась, только иногда она шептала.
- Ничего, ничего, сейчас тебя осмотрят и что-нибудь... !
В клинике врач котёнка осмотрел, он сказал что у него перебит позвоночник и
сделать уже ничего невозможно, скорей всего он умрёт и что-бы облегчить его мучения,
ему нужно сделать усыпительный укол, он просто тихо заснёт и не проснётся.
Альбина спроила сколько стоит укол, врач назвал сумму, она положила деньги на
стол и в последний раз посмотрела на котёнка. Он лежал и теперь уже, даже не мог
пошевелиться, он только дышал и словно прощаясь, смотрел на неё своими маленькими,
беспомощными глазёнками.
Сдерживая подступающие слёзы, она проговорила.
- Прощай котейка, поспи, ты уснёшь и тебе там будет хорошо, лучше чем здесь мучиться.
Живи там и жди меня, когда-нибудь я к тебе прийду и мы встретимся!
Привыкший к таким прощаниям, врач отвернулся и молча стоял к ней спиной, он готовил
шприц, для последнего укола.


Часом позже, когда её привезли к первому клиенту и оставили их одних, он предложил
ей выпить, в баре у него было много всевозможных напитков. С удивлением он смотрел,
как она опрокидывает бокал за бокалом. В этот раз она не работала, она страстно зани
малась сексом с закрытыми глазами. Клиент остался доволен до такой степени, что вспо
минал её, ещё очень долгое время.


Год, всего остался год, а потом она свободна. Потом уже в любой момент, можно будет
продать свою квартирку и уехать куда-нибудь подальше, что-бы начать новую жизнь, с
чистого листа, потом она вызовет Диму. Но ещё целый год, а за это время его могут уве
сти. Если женщина такого распознает, то она будет стараться, его добиться.
Альбина хотела дойти домой, принять ванну и лечь поспать, а завтра уже всё обду
мать. Наконец она дошла до конца улицы и перед тем как выйти на дорожку ведущую
к трассе, она почему-то обернулась, запоминая эту улицу, ведущую к даче Димы.
И только потом она вывернула из-за угла, навстречу ей шёл уже довольно пожилой
мужичок, больше вокруг никого не было. Он видел как она докурила сигарету и выбросила
в сторону светящийся окурок. Когда он с ней поравнялся, он приостановился и обратился
к ней каким-то виноватым голосом.
- Извините, у вас закурить не найдётся?
Альбина тоже остановилась.
- Найдётся!
Она раскрыла сумочку и достала пачку сигарет.
- А я за бутылочкой ходил - мужичок виновато почесал щёку - А сигарет нету,
дома даже бычки все вышли!
Из пачки она вытащила целую жменю, почти пол пачки сигарет и ему протянула.
- О-о-о - выдохнул он -Благодарствую!
- А что у тебя? - спросила она - Самогон?
- Нет, спирт разбавленный!
- Глотком угостишь отец?
- Да конечно! - он вытащил из-за пояса бутылку и вынул пробку - Пожалуйста - сказал
он, протягивая ей бутылку.
Альбина вынула из сумки жменю конфет, одну взяла себе, остальные дала мужичку.
- Да не надо, что вы! - начал он было отказываться.
- Бери, бери отец - она вложила конфеты ему в руку.
- Ну спасибо - сказал он - Это я завтра утром с чаем!
Альбина поднесла горлышко к губам и немного опрокинула бутылку. Она отхлебнула
спирта, отдала бутылку мужичку и кинула к себе в рот конфетку.
- Спасибо отец - она немного пожевала конфетку - Счастливо и удачи!
Она ещё раз ему кивнула и пошла дальше.
- И вам спасибо - сказал он ей вслед - И вам удачи!
Через несколько минут он дошёл до перекрёстка и перед тем как свернуть за угол,
почему-то обернулся. Он увидел что девушка уже почти дошла по дорожке до трассы. Ещё
он увидел, что с трассы съехал милицейский бобик и поехал по направлению к ней, а
значит и в его сторону. Он тут-же забежал за угол, но потом его голова снова показалась
из-за угла.
Он видел как бобик возле неё остановился, из машины вышел милиционер в форме и
начал ей что-то говорить, она отрицательно замахала головой и хотела пройти дальше,
но тут выскочил второй милиционер, они схватили её под руки, силком затащили в машину
и захлопнули дверь.
Раскрытыми от ужаса глазами, мужичок смотрел как бобик тронулся, развернулся и сно
ва выехал на трассу, но поехал он не в сторону города, а наоборот от города по напра
влению к тёмной лесопосадке. Он стоял и смотрел до тех пор, пока машина не скрылась
в ночной темноте.
И только потом голова мужичка, исчезла за углом. Спиной он прислонился к какому-то
забору и глядя перед собой, с ненавистью прошептал.
- Вот с-с-с-уки!
Он постоял ещё так, осознавая виденное до конца и ему стало страшно, страшно вот
так ходить по улицам, он уже не чувствовал себя защищённым : те, кто должны были его
защищать, на его глазах схватили и увезли девушку, что-бы изнасиловать и выкинуть её
в посадке.
Ему вспомнилось, как этим летом он пошёл с удочкой на речку, на вечернюю зорьку и
как водится с бутылочкой, после того как он выпил всё содержимое, он приснул на тра
вке, а когда проснулся, была уже глубокая ночь. Он собрал свои снасти и направился
домой, на выходе из камышей он увидел милицейский бобик и слева услышал какой-то
шорох. Мельком он глянул в сторону, какая-то девушка с раздвинутыми ногами молча
лежала на спине, на ней со спущенными штанами, в форме лежал милиционер, видна была
только его белая, мелькающая жопа.
Второй милиционер прислонившись к машине, расслабленно курил, а когда он проходил
мимо него, он окинул взгядом его вместе с удочкой и ничего не сказал. Ему было хорошо.


Мужичок постоял ещё немного, потом направился к себе домой. Его домик находился
ближе к серединным дачам. Он шёл по тёмным, пустым улицам и ему хотелось кому-нибудь
рассказать увиденное, что-бы их посадили и не на ментовскую зону, что-бы другим ментам
неповадно было. Но среди его знакомых, из сильных мира сего никого не было.
В этом мире он был никто и звали его никак. Он был простой работяга, всю жизнь
честно пахавший на государство за жалкие копейки и дорабатывавший свои последние
годы, для того что-бы выйти на пенсию и тихо спиваться.
Когда он свернул на очередную улицу, он увидел что во втором домике от угла,
светятся окна и слышалась музыка, видать люди здесь тоже бухали и слушали они
радио. Когда-же он поравнялся с ихним забором, по радио раздалась следующая песня,
от которой он застыл и остановился.
Через сетку рабицу он смотрел на светящееся окно с открытой форточкой, поэтому
музыку было хорошо слышно. Началась песня "Аве Мария": какой-то ребёнок пел детским,
тонким и чистым голосом, от которого немеющее тело, бросало в мелкую дрожь.
Ребёнок пел о чём-то прекрасном, добром и вечном, о том что это есть далеко далеко,
где-то там на другой планете, но не здесь, не на этой земле, где одна только грязь,
мерзость и безысходная несправедливость.
Словно рашпилем сдирая кожу, по его спине заметались железные мурашки и он зажму
рился, сильно сильно, до такой степени, что перед глазами поплыли яркие круги. Потом он
открыл глаза и быстро пошёл по улице, песню он так и не дослушал.
Мощные порывы ветра налетали на него сзади, подталкивали в спину, он втянул голову
в плечи и шёл к себе на дачу. Сейчас ему хотелось только одного, как можно скорее
прийти домой и выпить спирта. И ещё закурить. Он прижал ладонь к карману своей ста
ренькой, поношенной куртки, в котором лежали сигареты, угостившей его девушки.




* * *



Охотник с раскосыми глазами, шёл на лыжах по рыхлому, глубокому снегу. До этого момента,
раньше ему всегда сопутствовала охотничья удача... сейчас она от него ушла, даже задобре
нные духи ничем не могли ему помочь... они от него отвернулись.
Он уже несколько дней ничего не ел и заметно ослабел, продвигаться вперёд становилось
всё труднее. Он экономил силы и не делал лишних движений. Уже начинало темнеть, поднимался
холодный, северный ветер, оттуда надвигался многодневный, снежный буран. Через несколько
часов, он будет здесь.
Нужно успеть найти стоянку, развести спасительный костёр и... снова задобрить духов.



Далеко позади, невидимая как призрак, за ним шла крупная росомаха. Она тоже много
дней не ела и тоже ослабела, но она была вынослива и... умела ждать. Она уткнула лохматую
морду к снегу и переваливаясь с лапы на лапу шла по его следу...






КОНЕЦ.

Ответ для seminol:

Мои аплодисменты.

Ответ для seminol:
Мне понравилось,молодец....

Ответ для seminol:
Мне нравится, как ты пишешь, есть кое-где некоторые шероховатости, но я очередной раз не стану препарировать текст, и без меня есть кому это сделать. Хотелось бы только чтобы было все не так мрачно, ну что-то хорошее тоже в нашей жизни периодически встречается. Фильм был "Все будет хорошо", так после его просмотра у меня несколько дней было совершенно подавленное состояние, просто депрессивное. Правда я тогда еще была зеленая, как ёлка, сейчас уже так остро не реагирую, но после твоей повести очень похожее настроение, честное слово. А вообще, продолжай писать, Сеша, у тебя в самом деле здОрово, по-моему, получается! Удачи!

Ответ для семинол:
Критика вызывали? Очень много текста. Ну что ж, приступим...
И сразу, с первых строчек нестыковочка:

Пересекая редкие пролески, он брёл по бескрайней, снежной пустыне.

Открываем "Современный толковый словарь русского языка Ефремовой" и видим:

Пролесок - 1. Узкая дорога в лесу; просека. 2. то же, что перелесок

Пересекать пролески можно только в лесу, а вы пишете, что он брел по снежной пустыне.

Далеко позади, из дальней опушки леса.

Значит всё-таки это был лес.

она уткнула морду к снегу и шла по его следу.

Словосочетание "уткнула к" не кажется мне правильным.
И вдогонку: мельком посмотрев текст я увидел, что в нем очень много местоимений "он", "она". А еще "жена" и "тёща" Это затрудняет восприятие текста. Нужно давать имена героям и выстраивать предложения таким образом, чтобы как можно реже приходилось использовать местоимения.

старая слива отбрасывая блики в комнату

Слива? Блики? В темноте?

с лопающимся треском

А это как?

Но что-бы узнать время

Лучше узнавать сколько времени.

они с Кольком допили всё

То Генчик, то Колёк. Не считаю правильным коверкать имена таким образом.

Колёк вытащил из под стола задвинутую табуретку

Колёк выдвинул табуретку из-под стола.

она развернулась всем фронтом, подтянула крупнокалиберную артиллерию и вскидывая руку, а затем бросая её вниз, властно рявкала - огонь -.

Неудачная метафора.

Потому как трубы не вкопанные а проложенные прямо по
земле, при малейшей изморози сразу промерзали и вода переставала течь.

И опять, на мой взгляд, недостаточное внимание значению слов.
"Толковый словарь русского языка" С.И.Ожегов, Н.Ю.Шведова:

Изморось - очень мелкий, моросящий дождь.

Очень сомневаюсь, что при таком дожде могут промерзнуть трубы.

Но Колёк этому был рад

Промерзающим трубам он рад был?

Родственники и знакомые надавали разной мебели и он предусмотрительно её завёз на дачу.

В чем предусмотрительность?

Как-то он пришел к жене и подвергся очередной массированной бомбардировке, но
теперь диспозиция войск кардинально изменилась.

Военные термины это круто но не к месту.

что-бы помогать и досматривать.

Не удачно выбрано слово. У него есть более подходящие по смыслу синонимы.

Хотя в первое время она и поумилялась, двигая корявыми пальцами перед лицом внучки...Но после первых пронзительных визгов пробивших её тугое ухо и после того как
её рыхлый нос уловил тёплый запах сладких испражнений внучки

А первое время это сколько? Пять минут? Новорожденные дети часто плачут и какаются по нескольку раз за день. И вообще не тёща а Баба-Яга.

перестала с Димой разговаривать.

Да уж, Дима виноват

Тёща и так родила свою дочь поздно, а теперь-же вовсе состарилась и её окончательно клемануло.

А если бы родила рано не состарилась бы?

причём влаживая свои деньги

Вкладывая

Как прийдёт, сразу не выходи, подождём.

Придет

Дима купил аккамулятор

Аккумулятор

Детей от сквозняка нечаянно протянуло

А может чаянно протянуть?

Позже Дима предложил снять одноко
мнатную квартиру, с ванной, отоплением и тёплым туалетом.

Вы так упираете на тепло ванну и туалет, и газ на протяжении повествования. Улыбнуло.

Ага - махала она головой

Покажите мне кто-нибудь как это - махать головой.

Хрен редьки не слащще

Вычищаем щёткой лишнюю щ.

Они уже не были единым целым организмом,

Либо "единым целым, организмом...", либо "Единым организмом..."

Во время месячного цикла она из-за какой-то мелочи на него сорвалась

Какие подробности..

она как разъярённая кошка к нему бросилась.

Судя по тому что произошло дальше, она бросилась не "к нему" а "на него"

Но более сильный удар, теперь уже правой ладонью дёрнул голову и развернул жену
на месте, её даже зашатало.

Некрасиво написано. Скорее не удар дернул голову, а голова дернулась от удара. И от удара же жена развернулась. Что тоже как-то преувеличено.

Потом она оторвала правую руку и на него замахнулась.

Кому оторвала руку? Чьей оторванной рукой она на него замахнулась?

Дима в последний момент хотел её подхватить руками

А чем еще он мог её подхватить?

выдохнул Дима и нагинаясь что-бы помочь ей

Нагибаясь

от глубоких клубней пяточных мозолей, до корней растрёпанных волос

Фуу

она прихрамывая и приседая на гнущихся ногах

На согнутых

Предводительствующие тёщей

Под предводительством тёщи

А в ихнем переулке

Просторечия лучне не употреблять.

он свободно вздохнул от квартирной клетки

У кого во дворе плодово-ягодные деревья, с кустарниками,

Деревья плодово-ягодными быть не могут, только плодовыми. (Написал, учитывая вашу пунктуацию)

По мере созревания деревьев в доме стали появляться вишня, груши, яблоки, сливы, красная и чёрная смородина.

Смородина на деревьях не растет.

шурупы и дюпеля

Дюбели

Тут-же не теряя время

времени

звяканье труб, слаживаемых во дворе.

Складываемых

на ускоренных рысях, заголапировали обратно.

Так все-таки рысь или галоп? Или всё сразу?

Окончание следует... Может быть.

Ответ для Люсиандра:

Люсиандра:
Сеша

Сань, прости, это "очепятка":хихик!

Ответ для Люсиандра:
Заколдованный ты, что ли? Все время приходится ошибки исправлять...

Ответ для seminol:
Ставлю + за твоё перо, которое, непременно будет оттачиваться в следующих твоих вещах! Хочется тебе пожелать бережного отношения к своему тексту, не спешить выкладывать на суд читателей написанное. Самому сначала заняться шлифовкой некоторых фраз, отдельных слов. Пишешь ты почти, как дышишь. Но местами коряво и грубо до пошлости. Повесть-чернуха, читая её, я с каждой следующей строкой всё больше сопротивлялась: "Я не хочу погружаться в такую жизнь, в такие ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, даже, если это лишь чтение. Я ничего не хочу знать про это". Хотя, живу не на далёком острове и вся эта чёрная грязь льётся из новостей ТВ и не только...

Да, ты и сам в конце концов устал от своих персонажей, намеренно не пишу "героев". Героями их трудно назвать, ни к чему они нас не призывают, не борются, а лишь приспосабливаются к "подлой жизни". В сущности, кто они такие, Колёк, Дима? Мужики-неудачники, затюканные тёщами, жёнами, затюканные общественно-экономическими реформами.Жалко их, но уважать не за что. Колёк- дачный вор и проныра, Дима-в противовес-честен и слаб , от того и всё сильнее спивается. Альбина-современная Сонечка Мармеладова, которая оправдывает свою аморальность материальной помощью семье.Когда она была юна, свежа и очень красива, меньшее, что она могла сделать, хотя бы удачно выйти замуж, на панель её автоматными прикладами не подгоняли. Червоточина всегда была в ней.
Саша, по-всему видно, Фёдор Михайлович Достоевский- твой любимый писатель.

"Через сетку рабицу он смотрел на светящееся окно с открытой форточкой, поэтому
музыку было хорошо слышно. Началась песня "Аве Мария": какой-то ребёнок пел детским,
тонким и чистым голосом, от которого немеющее тело, бросало в мелкую дрожь.
Ребёнок пел о чём-то прекрасном, добром и вечном, о том что это есть далеко далеко,
где-то там на другой планете, но не здесь, не на этой земле, где одна только грязь,
мерзость и безысходная несправедливость."

Я не хочу, чтобы прекрасное, доброе, светлое было на другой планете, моё внутреннее "Я" сопротивляется. Я хочу, чтобы доброе, светлое было обыденным делом, и жизнь при этом не была бы скучна.

Напиши, пожалуйста, светлый рассказ! Было бы интересно почитать.

Ответ для seminol:
К вышесказанному Артемом, могу добавить, что дрова складывают, а не слаживают. Продукты покупают, а не скупляют. И четыре подряд предложения не следовало начинать словом "несмотря". Еще имейте ввиду, если в доме есть взрослые кошки, котят со стороны приносить нельзя. Кошки их сразу порвут в клочья.

А в целом мне понравилось. Скажите, у героев есть прототипы? Насколько реально наворовать стройматериалов на целый дом? Мне кажется это нереалистичным.