/ Форум / Общество / Взаимоотношения в обществе

Ответ для Mucha:
Важно еще экономическая составляющая доступной среды,то есть даже взять в качестве примера - или пользоваться услугами такси(что ударит по бюджету колясочника) или бесплатно по льготам пользоваться тем же общественным транспортом.

Вот отрывок именно об Америке:
Никогда

Никогда. Страшное слово. Самое страшное из всех слов человеческой речи.
Никогда. Слово это сравнимо только со словом "смерть". Смерть -- одно
большое "никогда". Вечное "никогда", смерть отметает все надежды и
возможности. Никаких "может быть" или "а если?". Никогда.
Я никогда не поднимусь на Эверест. Не будет долгих тренировок,
медицинских проверок, переездов, гостиниц. Не буду проклинать погоду,
скользкие тропы и отвесные уступы. Не будет промежуточных целей, гор больших
и маленьких, ничего не будет. Может быть, если повезет, если очень повезет,
я когда-нибудь увижу Тибет. Если повезет очень сильно, то меня подбросят на
вертолете до первого сборного пункта, до первого и последнего "нельзя". Я
увижу горы, сумасшедших альпинистов, бросающих вызов себе и природе. После
возвращения, если им повезет и они вернутся с гор без потерь, они радостно и
немного смущенно расскажут мне, как все было там, за границей моего
"никогда". Они по-доброму отнесутся ко мне, я знаю, я и сам такой же
сумасшедший, как они. Все будет очень здорово. Только сам я на вершину не
поднимусь никогда.
Я никогда не спущусь в батискафе в Марианскую впадину. Не увижу, как
красиво там, на морском дне. Все, что мне останется, -- это видеосъемки,
документальное подтверждение чьего-то упорства и героизма.
И в космос меня не возьмут. Мне не очень-то и хочется блевать от
головокружения, плавая в тесной металлической коробке. Совсем не хочется, но
обидно. Кто-то летает там, над моей головой, а мне нельзя.
Я никогда не смогу переплыть Ла-Манш. И пересечь Атлантический океан на
плоту тоже не получится. Верблюды Сахары и пингвины Антарктики обойдутся без
моего внимания.
Я не смогу выйти в море на рыболовном траулере, не увижу плывущего
кита, спокойного кита, уверенного в своей исключительности. Рыбу мне
привезут прямо на дом, доставят в лучшем виде, разделанную и готовую к
употреблению. Консервы, вечные консервы.
Я трогаю джойстик электрической коляски, подъезжаю к столу. Беру в зубы
пластмассовую соломинку, опускаю в бокал. Что ж, консервы так консервы.
Медленно пью красное вино -- консервированное солнце далекой Аргентины.
Кнопкой на пульте включаю телевизор. Выключаю звук. На одном из каналов --
прямая трансляция с молодежного праздника. Фигурки в телевизоре счастливы,
поют и танцуют.
Камера дает крупный план. Тот парень в татуировках, с серьгой в ухе, я
уверен, тоже пытается убежать от своего "никогда". Но мне-то от этого не
легче.


Братан

Мы добирались с друзьями из пригорода. Автобусов не было, жара стояла
страшная. Ловить попутку было бесполезно. Три здоровых парня плюс инвалид в
коляске -- кто ж нас возьмет.
Неожиданное везение -- армейский автобус. Выбора не было -- надо
пытаться сесть. Парни подхватывают меня и коляску на руки, пытаются спорить
с водителем. Водитель твердит что-то про "не положено" и "устав".
И тут из глубины автобуса с криком "брата-а-н!" бросается к шоферу
военный. Он отчаянно пьян и зол. Они недолго спорят, и мы едем.
Солдатики-новобранцы уступают нам место. Я неудобно полулежу на узком
сиденье, мне больно. Подходит "братан". Он еле стоит на ногах, китель
расстегнут, под кителем -- матросская тельняшка.
-- Ты из Афгана?
-- Нет.
-- Это не важно. До Афгана я не знал, что такое инвалиды. А потом
друзья стали приходить без ног, без рук, слепые. Многие не выдерживали,
ломались. А ты как?
-- Да нормально все: жена, работа.
-- Ты держись, живи.
Мы доезжаем до города. Меня выносят. Он что-то кричит через стекло.
Я все помню. Помню твою тельняшку, твои безумные глаза.
Я помню тебя, братан.
Я держусь.


I go

Английский язык. Язык межнационального общения, деловых переговоров. На
русский можно перевести почти все. От поэзии Шекспира до инструкции по
эксплуатации холодильника. Почти все. Почти.


x x x

Инвалидная коляска. Американская инвалидная коляска. У меня в руке --
джойстик управления. Послушная машина перемещает мое обездвиженное тело по
улице небольшого американского городка.
Я переезжаю на красный свет. Это и не удивительно. Я перехожу первую в
моей жизни улицу. Коляска еще не совсем послушна приказам моей
парализованной руки.
Машины стоят.
Из машины, стоящей в левом крайнем ряду, высовывается радостный
водитель, машет рукой и кричит что-то ободряющее.
Подходит полицейский. По моему ошалелому виду он догадывается, почему я
нарушил правила.
-- У вас все в порядке?
-- Да.
-- Вы поступили очень правильно, когда решили выйти на улицу. Удачи
вам!


x x x

Женщина в инвалидной коляске проносится мимо меня на большой скорости.
У нее во рту -- шланг респиратора. Спинка коляски откинута до
горизонтального положения так, что на дорогу она смотрит через укрепленное
на коляске зеркало. На борту яркая надпись крупными буквами: "Я люблю
жизнь".


x x x

Небольшой китайский ресторан. Узкие двери, четыре столика.
Выбегает официант.
-- Я очень сожалею, очень. Мы приносим официальные извинения. К
сожалению, ваша коляска не войдет в эти двери. Если вас не затруднит, вы
можете зайти в соседний зал. Вы ничего не потеряете, уверяю вас, то же меню,
такое же оформление зала, тот же шеф-повар. У нас есть сертификат, вы можете
с ним ознакомиться. Никакой дискриминации.
Я смущенно пытаюсь успокоить его, заверяю, что меня ничуть не затруднит
пройти в соседний зал. Он провожает меня до входа в другой зал.
Этот зал чуть побольше. Официант провожает меня до свободного столика,
раздвигает передо мной стулья.
Некоторые посетители ресторана убирают ноги из прохода, некоторые не
обращают на мою коляску никакого внимания. Когда колеса коляски наезжают на
чьи-то ноги, человек вскрикивает. Еще бы, вес коляски не маленький. Мы
обмениваемся извинениями.
Официант изумленно смотрит на меня.
-- Почему вы все время извиняетесь? Вы имеете такое же право есть в
этом ресторане, как и они.


x x x

Девушка-американка в инвалидной коляске с гордостью показывает мне
микроавтобус с подъемником и рассказывает, что такими микроавтобусами
оснащены все таксопарки Америки.
-- А разве нельзя было переоборудовать для инвалидов обычные легковые
автомобили? Это было бы дешевле, -- спрашиваю я.
Девушка смотрит на меня растерянно и смущенно.
-- Но ведь в переоборудованном легковом автомобиле можно перевозить
только одного человека в коляске! А вдруг это будут парень с девушкой. Они
что, по-твоему, должны ехать в разных машинах?


x x x

На русский можно перевести почти все. От поэзии Шекспира до инструкции
по эксплуатации холодильника. Почти все. Почти.
Я могу долго говорить про Америку. Могу бесконечно рассказывать про
инвалидные коляски, "говорящие" лифты, ровные дороги, пандусы, микроавтобусы
с подъемниками. Про слепых программистов, парализованных ученых. Про то, как
я плакал, когда мне сказали, что надо возвращаться в Россию и коляску
придется оставить.
Но чувство, которое я испытал, когда впервые тронул с места чудо
американской технологии, лучше всего передается короткой и емкой английской
фразой: "I go". И на русский эта фраза не переводится.


Родина

Мы с Катей заходим за продуктами в небольшой магазинчик. Катя проходит
в глубь магазина, я остаюсь у входа. Все дорожные чеки выписаны на имя Кати,
так как мне тяжело расписываться. Я с трудом могу удержать ручку, и моя
подпись все равно не внушала бы доверия. Катя выбирает продукты, подходит к
продавцу, чтобы расплатиться. За прилавком стоит пожилой араб. Он что-то
горячо доказывает Кате, отчаянно жестикулирует. Катя не говорит
по-английски, договариваться приходится мне.
Я трогаю джойстик своей коляски, подъезжаю к прилавку. Катя отходит.
-- В чем дело?
-- Я не могу принять ваш чек. Я принимаю чеки номиналом не более десяти
долларов, а вы предъявили чек на пятьдесят.
Я в Америке. Я уже две недели в Америке. Я спокоен. Еще раз прикасаюсь
к джойстику коляски. Спинка коляски поднимается почти вертикально. Я
подъезжаю вплотную к прилавку.
-- Понятно. Вы хотите сказать, что чек поддельный. Посмотрите на меня.
Вы полагаете, я способен подделать чек? Я похож на художника? Я похож на
мошенника? Посмотрите на коляску. Вы знаете, сколько стоит такая коляска? Я
покупал у вас продукты вчера, покупал позавчера, покупаю сегодня и надеюсь
покупать завтра. Это Америка. Вы продаете, я покупаю. Одно из двух. Если чек
подлинный, вы продаете мне товар. Если чек поддельный и я его сам нарисовал,
вызывайте полицию.
Он уважительно смотрит на меня. Такой подход к делу его явно
устраивает.
-- Хорошо. Я принимаю ваш чек. Ты палестинец?
-- Нет. Испанец.
-- Из Испании?
-- Из России.
-- Когда домой?
-- Через три дня.
-- Скучаешь, наверное, по родине, домой тянет.
-- Нет, не скучаю.
-- Почему?
-- Там плохо. Нет таких колясок, тротуаров, магазинов, как ваш. Не
тянет совсем. Можно было бы -- остался бы здесь навсегда.
Он укоризненно качает головой. Смотрит на меня снисходительно и немного
грустно.
-- Мальчик, маленький мальчик. Что ты понимаешь в жизни? Здесь нельзя
жить. Люди как звери. За доллар готовы поубивать друг друга. Я работаю по
четырнадцать часов в день, коплю деньги. Еще подкоплю немного и поеду на
родину, в Палестину. А там стреляют. У вас ведь не стреляют?
-- Нет.
Мы расплачиваемся, прощаемся и уходим. Я выезжаю из магазина.
Разворачиваю коляску, смотрю сквозь витринное стекло на пожилого палестинца.
Счастливый! У него есть Родина.


Свобода

Сан-Франциско. Город моей мечты, населенный пункт капиталистического
ада. Город отверженных и странных.
Стою на тротуаре. Я последний день в Америке. Завтра меня отвезут в
аэропорт, посадят в самолет. Самолет в срок доставит меня в Россию. Там, в
далекой России, меня аккуратно положат на диван и приговорят к пожизненному
заключению в четырех стенах. Добрые русские люди будут давать мне еду, пить
со мной водку. Там будет сытно и, может быть, тепло. Там будет все, кроме
свободы. Мне запретят видеть солнце, гулять по городу, сидеть в кафе.
Снисходительно объяснят, что все эти излишества для нормальных, полноценных
граждан. Дадут еще немного еды и водки и в очередной раз напомнят о моей
черной неблагодарности. Скажут, что я хочу слишком многого, что нужно
немного потерпеть, немного, совсем чуть-чуть, лет пятьдесят. Я буду со всем
соглашаться и отрешенно кивать. Буду послушно делать что прикажут и молча
терпеть позор и унижение. Приму свою неполноценность как неизбежное зло и
стану медленно подыхать. А когда мне надоест такая сволочная жизнь и я
попрошу немного яду, мне, разумеется, откажут. Быстрая смерть запрещена в
той далекой и гуманной стране. Все, что мне позволят, -- медленно травиться
водкой и надеяться на язву желудка или инфаркт.
Я стою на тротуаре. Если до отказа отжать ручку управления
электроколяской от себя, мощный мотор унесет меня в неизвестность. Самолет
улетит без меня. Через пару дней кончится заряд коляски. Без денег и
документов я не выживу в этой жестокой и прекрасной стране. Максимум на что
я смогу рассчитывать, это еще день свободы, затем -- смерть.


x x x

Это Америка. Здесь все продается и все покупается. Ужасная, жестокая
страна. Рассчитывать на жалость не приходится. Но жалости я досыта наелся
еще в России. Меня устроит обычный бизнес.
Это Америка.
-- Что продается?
-- День свободы. Настоящей свободы. Солнце, воздух. Целующиеся парочки
на скамейках. Хиппи, играющий на гитаре. Право еще один раз увидеть, как
маленькая девочка кормит белку с ладони. Первый и единственный раз в своей
жизни увидеть ночной город, свет тысяч автомобильных фар. В последний раз
полюбоваться на неоновые вывески, помечтать о невозможном счастье родиться в
этой чудесной стране. Настоящий товар, качественный. Сделано в Америке.
-- Сколько стоит?
-- Чуть-чуть меньше, чем жизнь.
-- Покупаю. Сдачи не надо.


x x x

А потом в России я целый месяц жрал водку с утра до вечера, плакал по
ночам и в пьяном бреду пытался нащупать джойстик управления несуществующей,
мифической коляски. И каждый день жалел о том, что в решающий момент сделал
неправильный выбор.


Черный

Как всегда в жизни, белая полоса сменяется черной, на смену удаче
приходят разочарования. Все меняется, все должно меняться. Так должно быть,
так заведено. Я знаю это, я не против, мне остается только надеяться.
Надеяться на чудо. Я искренне желаю, страстно хочу, чтобы моя черная полоса
продержалась подольше, не менялась на белую.
Я не люблю белый цвет. Белый -- цвет бессилия и обреченности, цвет
больничного потолка и белых простыней. Гарантированная забота и опека,
тишина, покой, ничто. Вечно длящееся ничто больничной жизни.
Черный -- цвет борьбы и надежды. Цвет ночного неба, уверенный и четкий
фон сновидений, временных пауз между белыми, бесконечно длинными дневными
промежутками телесных немощей. Цвет мечты и сказки, цвет внутреннего мира
закрытых век. Цвет свободы, цвет, который я выбрал для своей электроколяски.
А когда я пройду своим чередом сквозь строй доброжелательно-безличных
манекенов в белых халатах и наконец приду к своему концу, к моей личной
вечной ночи, после меня останутся только буквы.
Мои буквы, мои черные буквы на белом фоне.
Я надеюсь.

Ответ для Mucha:

Mucha:
Это смотря какой трамвай

Или такой:

Чтобы увидеть ссылку
зарегистрируйтесь или войдите

Ответ для Nasreddin:

Nasreddin:
Вообще-то у меня жена пользуется коляской.

Сочувствую. Мне перечислить всех в моем окружении, кто пользуется коляской или спишем на недостаток воспитания?

Ответ для Анчар:

Анчар:
Сочувствую.

Убиться ап стенку
Так и пахнуло нафталином, как от традиционных бабушек в платочках, что имеют привычку днями напролет сидеть на скамейке у подЪезда.

Анчар:
Мне перечислить всех в моем окружении, кто пользуется коляской или спишем на недостаток воспитания?

Ну, если у Вас такое специфическое окружение, то сочуствовать мне придется таки вам.

Ответ для Nasreddin:

Nasreddin:
Убиться ап стенку

Ладно, если убьетесь, а если покалечитесь?

Nasreddin:
Так и пахнуло нафталином, как от традиционных бабушек в платочках, что имеют привычку днями напролет сидеть на скамейке у подЪезда

Сдается мне, это была шутка-юмора
Специфично, ага

Ответ для Mucha:

Mucha:
Мне вот почему-то всегда казалось, что есть цивилизация, а есть ее отсутствие...

Ну да цивилизация в России значительно хуже, чем в Америке или Германии, но у меня выбор есть сидеть и тихо завидовать "западным инвалидам", хаить свое правительство и унизительно писать о России или пытаться приспособиться к жизни той, какая есть и просто жить, как можно более полноценно. Я много где бываю, пусть со сложностями, пусть с небольшой помощью, но я сделала выбор. Так как жить за границей я не буду НИКОГДА и такую среду в России тоже не сделают НИКОГДА.

Mucha:
Давайте уже выкладывайте на бочку фотки вашей хваленой доступности

"на бочку"! "фотки" ! Мне абсолютно все равно верите ВЫ или нет. Была мысль у меня снять видео, но нет в этом смысла это ж всего 500 м. Вы ж к этому прицепиились...Вам же надо чтоб было ВСЕ, а мне для жизни достаточно того, что есть. Вам общественный транспорт нужен, а я стремлюсь машину купить, Вам ежедневные походы по магазинам, театрам , музеем надо а у меня на все это времени маловато, как и у всех кто 5 дней в неделю работает. А за границу меня не тянет, вернее тянет, но туда где нет также доступности. А отдыхать больше люблю на дикрой природе и для меня это заряд бодрости и энергии. Так, что Ирен оставляю Вас с восхвалением Америки и жизнью в такой мерзкой для Вас недоступной России.

Ответ для Ranger:
Увы мне!...а в Канаде все таки лучше

Ответ для Елочка:

Елочка:
такую среду в России тоже не сделают НИКОГДА.

Почему не сделают никогда? Вы не верите в свою страну и в свой народ?

Я так понимаю, фотки зажали.

Ответ для bmv:

bmv:
То то Евросоюз стабилен. Греция, Испания, Италия.

На днях вернулся из Испании (см.мой видеоотчёт в этой теме), увы, Вы - жертва советской пропаганды с промытыми ЧК мозгами!

Ответ для Ranger:
So cool!
Биг Вам риспект, амиго!

Ответ для Alejandro:
А чем тогда пенсы в Италии недовольны?

Чтобы увидеть ссылку
зарегистрируйтесь или войдите

Чтобы увидеть ссылку
зарегистрируйтесь или войдите

Чтобы увидеть ссылку
зарегистрируйтесь или войдите

(фотки от мая прошлого года)

Ответ для Mucha:

Почему не сделают никогда? Вы не верите в свою страну и в свой народ?

Ну, вряд ли, что вообще никогда не сделают. Но именно на таком уровне будет лет через двести, на мой взгляд. Или триста

Ответ для Елочка:
Хорошо держите ответ. Согласна с Вами с первого поста, хотя сама коляской не пользуюсь, но замечаю где, что и как, кому что надо и от реальности не отрываюсь. Удачи Вам!

Ответ для Alejandro:
Ну я Вас не оскорблял. И в видеоотчете увидел лестницы без пандусов. Ну я понимаю Вам как пенсионеру - это действительно рай. А климат у нас не тот. Вот дурацкое государство. И славяне тоже не думали о благе пенсионеров и инвалидов, когда расселялись.
Только у маминой знакомой дочь в Испании живет. Работы нет, и мама работая в России помогает ей. Как и брату в Новой Зеландии тоже помогала его мама, благо квартиру сдавала и пересылала туда. И теперь ее туда позвали, чтобы она няней была бесплатной, т.к. работу брат с женой не хотят терять, а няню дорого. Но они не инвалиды, им работать приходиться. Некогда по сторонам смотреть, как я думаю и жителям благословенной Испании.

Ответ для Mucha:

Mucha:
А чем тогда пенсы в Италии недовольны?

Про Италию не скажу, не знаю, а про Испанию скажу так: испанцы (думаю, что и итальянцы тоже) недовольны доминантой африканцев в их пенсионниках, их же кормить надо за счёт местных аборигенов. Америкосы уже выпустили чёрного джина из их североафриканской посуды.
Кстати в Испании, сам видел, пенсы бунтуют т.к. власти не пускают их в Грецию за халявными шубами.

Ответ для Анчар:

Анчар:
Ладно, если убьетесь, а если покалечитесь?

Пардон, амиго, но подобный уровень восприятия идиоматических выражений
не только очень близко граничит с диагнозом, но и делает невозможным свободное общение с вами.

Анчар:
[q]Сдается мне, это была шутка-юмора

Увы
Именно так реагируют очень пожилые женщины проживающие только и именно
на территории экс СССР.
Еще раз пардон, но разжевывать(обьяснять) каждое слово и(или) фразу не имею желания.

Анчар:

Специфично, ага [/q]
Но зато сдается мне, там вас как раз вас хорошо понимают.
Сочуствую еще раз.

Ответ для Nasreddin:

Nasreddin:
Пардон, амиго, но подобный уровень восприятия идиоматических выражений
не только очень близко граничит с диагнозом, но и делает невозможным свободное общение с вами

Я дико растроен невозможностью продолжать с Вами общаться

Ответ для Анчар:

Анчар:
Я дико растроен невозможностью продолжать с Вами общаться

В дневники амиго, в дневники.

Ответ для Nasreddin:

Nasreddin:
В дневники амиго, в дневники

Увольте, мне и тут хватает Ваших перлов