/ Форум / Архив / Творчество

Не думаю, что кто то захочет читать это,
но может случится чудо и когда нибудь, кто нибудь найдет в своей душе
созвучия с переживаниями неизвестного автора.
Начинаю новую тему, т.к. не могу протиться с таксером затерявшимся со спящим пассажиром на одной из дорог Европы.

Ломящийся в открытую дверь 1

. Дежурный, почему стоит пассажир из Самары?
Семеныч что то говорит, прикрывшись рукой, но я и сам вижу, что на пятом пути что то происходит. Четыре секции на пульте дежурного, которые обозначают поезд из локомотва, жилого вагона и двух тендеров, вдруг начинает расти, теперь их уже не четыре а пять. Но самое интересное, что коротенькая змейка растет уже не в длину, но и в ширь. Бригадир Величко - кричит по громкой связи дежурный, немедленно подойди на пятый путь. Вольдемар, обращается Семеныч ко мне, подойди на пятый, разберись и сразу же скажи в чем дело, но осторожно, я принимаю на четвертый литерный.
Семеныч не успевает произнести эту фразу до конца, застывает словно в трансе.
На четвертом, куда дежурный только что проложил маршрут литерному, вдруг сначала робко, но потом всё увереннее зажигается красная лампочка занятости.
"Что там?"- Думаю я про себя, кубарем скатываясь с крутой лесницы. Первый и второй пути свободны. Семеныч приготовил их для двух пассажирских поездов, следующих на Москву и на Алма Ату, которые стоят здесь по пол часа каждый день, в ожидании смены локомотивов. Через двадцать минут здесь будет не протолкнуться, оживет перон, заполненный бабушками, продающими домашнюю снедь, картофельное пюре с малосольными огурцами. Пирожки с той же картошкой, с горохом, огромные, сочащиеся горячим подсолнечным маслом беляши, непременную жаренную курицу, завернутую в вощеную бумагу. Сюда уже волокут ведра с яблоками, конечно же уложенными умелыми женскими руками - хорошие яблоки наверху, влажные будто только сорванные, вызывающие одним своим видом прилив слюны у измученных духотой пассажиров. Плохие – гнилые, да с червоточиной - внизу – верный рассчет на страх отстать от поезда, да нежелание торговаться. Приходят сюда и бабушки вроде бы и без товара. Они не спеша прогуливаются вдоль состава, показывая из под пуховой шали маняшее горлышко заветной бутылки.
На третьем стоит обычный товарняк растянувшийся наверное на добрый километр. Обходить такой, дело бесполезное и я, стараясь побороть в себе дремучий страх (а вдруг поедет) лезу под вагон, стараясь не испачкать рубашку о торчащие отовсюду мазутные железки.
Выныриваю по другую сторону и тут слышу окрик - „Cтой, стрелять буду.“
„Вот же этому юродивому Валентину неймется“ - Думаю я. „Счас тебе стрельну, скажи спасибо, что времени нет.“ - Рычу я и пытаюсь нырнуть под вагон стоящий на четвертом пути. Тут чьи то руки с силой вдавливают меня в пахнущую креазотом стенку вагона. „Стоять, я сказал, что мне оружие применить? “ "Я - мастер этой станции, мне нужно срочно прибыть на соседний пятый путь." - Говорю я уже тоном ниже. Мне становится ясно, что это вовсе не Валентин, местный дурачок, которого как магнитом влечет никогода не засыпающая станция. Ну конечно же, литерный на червертом, вспоминаю я. „Мастера в гражданской одежде не ходят“ - тем временем наслаждается властью голос за спиной. Позови начальника караула. Товааарищ лейтенент, кричит усердный служака, задержавший нарушителя. Проходит наверное целая вечность, пока я слышу за спиной тяжелые шаги. Ваши документы. Говорит другой голос. Да отпусти ты его. Я оборачиваюсь и вижу молодого летеху, одетого в полевую форму с артеллерийскими петличками. Солдат с очевидной неохотой щелкает предохранителем и отбрасыает ненужный уже автомат обратно за плечо. Вы покажете документы, или вас в комендатуру сдать? Я достаю из кармана коричневые корочки с выдавленными серебрянной краской буками МПС и протягиваю их Лейтенанту, он небрежно открывает их, бросает взгляд на фотографию и на моё лицо, всё очевидно совпадает.
Можете идти, лейтенант протягивает мне корочки и будте в следующ раз осторожнее.
Буду, тихо говорю я и пытаюсь в очередной раз нырнуть под вагон. Куда? Не положено, слышу я голос часового. Чтоб ты провалился, желаю я про себя, но как не странно моё проклятие оказывает действие. Часовой проваливается, но не сквозь землю, а сквозь открытую дверь внезапно тонувшейся с места теплушки. Литерный набирает скорость, мимо меня проплывает вагон с открытой по случаю духоты дверью и белеющими в темноте вагона солдатскими лицами. Затем мимо меня проплывает и то что им было положено охранять. Огромные, четырехосные вагоны, не известной мне формы. Мне становится не по себе. Я конечно не вижу что скрывается за жестяной стенкой вагонов но тут большой фантазией обладать вовсе не нужно.
СС 22, термоядерная система железнодорожного базирования. Новая игрушка Московских генералов и постоянный источник головной боли таких же генералов, только просиживающих свои штаны где то на той стороне Большой Лужи.
Несущий смерть и разрушение Летучий Голандец железных дорог, без сна и отдыха оброздящий огромную страну, по неизвестно кем составленному маршруту, готовый в считанные минуты выплюнуть в ничего не подозревающее небо сотни спящих до поры времени ядерных зарядов.
„Шма Исраэль, Адонай Элаэхну“ шепчу я, глядя на огромные вагоны, наполненые под завязку чьими то смертями. Потом громче, в ритм стука колес „Господи, Всевышний, спаси и помилуй нас.“

Ответ для Knigge:
Такое впечатление,что этот спящий пассажир-Вы.
И все Ваши рассказы,пережитые Вами.Все очень натурально и естественно.
Мне понравилось.

Ответ для Darti:
Спасибо Вам, спасибо Тайхо, Мисс и конечно же Анне, без участия которой я так бы и не решился поместить мои россказни в такой нироко посещаемый портал как этот.
Мне казалось, что то что я хотел бы рассказать, понятно не многим.
Нет это не хвастовство, скорее трезвый взгляд на мой излишне перегруженный слог.
Как не странно, но Вы правы, в данном рассказе автор не разбитной,
филосовствующий сам с собой таксер, а Спящий.
Он проснется...
Но почему?
Ведь оба проронили буквально пару слов во время поездки.

Есть настроение читать дальше?
Ломящийся в открытую дверь. Часть2

Шма Исраэль, Адонай Элаэхну“ шепчу я, глядя на огромные вагоны,
наполненые под завязку чьими то смертями. Потом громче, в ритм стука колес „Господи, Всевышний, спаси и помилуй нас.“
На пятом пути стоял поливочный поезд, последнее изобретение МПС овских чиновников в борьбе с непослушной их указаниям травой, растущей в совсем не предназнаенных для этого местах - на насыпях, в пути между рельсами, на подьездных путях, где она порой доставала до колен путейцев и сцепщиков. Решение оказалось таким же изящным как и само министерство. Списанный пассажирский вагон, отремонтированный на скорую руку, два паровозных тендера для воды и списанная же цистерна с популярным в то время пестицидом, издавающим невыразамое зловоние, ощутимое в полной мере даже на том расстоянии где я находился.
Вокруг тендера, который стоял под водонапорной колонкой, сделанной наверное ещё на Путиловском заводе до первой русской революции и предназначенной для заправки паравозов, метался мужичок. Одет он был в трикотажные штаны, полинявшие от многочисленых стирок и отвисшие на коленях, не слишком чистую майку с мазутной полосой, шедшей наискось, от пояса блюк до левого плеча, босоножки и железнодорожную фуражку.
Цель его перемещений я понял только тогда, когда посмотрел наверх, туда, где мощная струя воды, бившая из античной колонки, с шумом должна была исчезать в паровозном тендере, она этого не делала, вместо этого влага стекала с черных боков переполненного тендера и образовывала уже даже не лужу, а маленькое озеро на замазученном щебне злополучного пятого пути. Вода прибывала буквально на глазах, видимо пролетарии в прошлом, ещё до появления теории классовой борьбы, дело своё знали. Я стоял как в ступоре и глядел как вода словно живая выбрасывает свои щупальца к четвертому пути, где ещё не давно стоял литерный и благодаря ложбинке начинает стекать в направлении второго и третьего.
„Путевой мастер, ответьте дежурному“- Разнесся на всю станцию голос Семеныча.
Путевой мастер слушает.
«Какого х.. слушает» - уже не сдерживал себя Семеныч, московский стоит перед входым светофором, что там у тебя творится? Горят пути, с пятого по первый.
Я сейчас перезвою по внутренней линии.
Картина была в основном понятной, вода перемкнула оба рельса, создав у дежурного впечатление, что пути заняты, а из за действия автоматической блокировки дежурному и не удавалось принять московский, стояший под красным сигналом светофора, автоматика просто не позволила ему переключить светофор с красного запрещающего на зеленый разрешающий сигнал.
Внутренняя линия, просто черный эбонитовый аппарат с маленьким металлическим рычажком который мне и пришлось с остервенением крутить до тех пор, пока в мертвом пространстве телефонных проводов не возник спокойный, даже несколько вялый голос дежурного по станции.
Пчс, когда вы устраните занятость второго и теретьего путей?
Дежурный, это могут устранить только пожарные, они должны откачать воду которая из за поломки водонапорной колонки подтопила пути.
Пожарные будут через двадцать минут, а вы прекрасно знаете, что произойтет, если я не открою светофор через десять минут.
Это я знал, опоздание по моей вине пассажирского поезда на пять минут, предоставляло прекрасный шанс на вызов на ковер, от которого наш начальник никогда не отказвался. Десять минут опоздания - выговор с занесением, а всё, что сверху, уже ЧП с выходом на управу в Оренбурге и прекрасная перспектива увольнения по несоответствию. „Ну в общем так, даю тебе пять минут“- Cказал Семеныч и положил трубку. Я аккуратно положил трестувшую и обмотанную красной изолентой трубку на аппарат и вдруг почувствовал, как холодеют мои руки.
Эти симптомы я за собой знал, знал и то что будет потом. Через несколько минут правая половина головы начнет наполняться чугунной болью, которую можно будет снять только при помощи таблетки аналгина и горячего, почти обжигающего кожу душа. Только не это подумал я, только не здесь и не сейчас. За все мои прожитые годы я научился мириться с посейщаюшей меня болью, мог просто заслонить веками розовые от пульсирующей боли глаза и ждать, пока она не достигнет границы, крещендо, за которым она покинет меня, вместе с содержимым желудка.
«Штурвал крана они наверняка сорвали» - думал я, пока спотыкаясь и оскальзваясь на мокрой щебенке шел к поезду – коротышке, иначе мужичек в спортивных штанах уже давно бы закрыл кран водонапорной колонки, а я бы уже уехал в Свердловск. Теперь есть только одна возможность избежать грядущей катастрофы: на дне трехметровой шахты есть кран, завернув который можно остановать эту Нианару. Вода с путей стечет за пару минут и все будут довольны и счастливы, кроме экипажа этого вонючего бронепоезда.
„А ну открой люк“- бросил я на ходу суетливому мужичку. Тот бросил на меня подозрительный взгляд, но схватил один из двух железнодорожных ломов, валявшихся рядом со штурвалом колонки и сковырнул железную крышку люка.
Шахта была до краев полна черной водой.
Три метра, это точно, пытался я лихородочно вспомнить забытые лекции профессора Аккермана по технической эксплуатации железных дорог. Но где находится этот самый аварийный кран, слева или справа от металлической лестницы?
У меня будут только две попытки, на третий раз я не смогу задержать дыхание на столько, что бы нырнуть вниз и успеть сделать свою работу. Шахта узкая и повернутся в ней будет невозможно, остается только две возможности, или нырять ногами вниз, отталкиваясь от перекладин лестницы руками, нашаривая каждую из них в кромешной темноте, так как свет падает сверху, или что гораздо удобнее нырять головой вниз, и помогать себе руками, но не отталкиваться, а тянуть их на себя, но в этом случае придется выныривать ногами вверх. А если зацепишся за какую то железяку?
Вот будет глупо, в мокрой одежде идти снова в общагу, начальник машину всё равно не даст и по головке за проявленное мужество и героизм не погладит. Мелькнула в голове пустая, совершенно не нужная мысль, ведь где то в неведомых дебрях подсознания мне очень не хотелось даже среди жаркого Июльского дня лезть в черную,
покрытую зеркальной радужной пленкой нечистую, воду.
„Пчс ответьте дежурному“- Заорала, будто над самым ухом громкоговорящая связь.
Зараз, прошептал я, снимая с себя рубашку и штаны под удивленными взглядами путейского люда, собирающегося на место происшествия. Он что, купаться собирается? Расслышал я знакомый голос заместителя ПЧ Рыбальченко, эти два м... ка сорвали резьбу крана, ещё бы, два рычага, ни одна резьба не выдержит.
„Пчс, ответь...“
Вода холодная то какая, откуда они такую берут? Вот одна, щершавая от ржавчины перекладина, вот вторая, подтягиваюсь одной рукой, потом хватаю свободной рукой следующую перекладину, повторяю. Делая богатырское усилие открываю один глаз. Можно что то рассмотреть в ярком, словно прожекеторном солнечном луче.
Голубоватое так не похожее на клоняжийся к вечеру день пространство, внезапно открывшееся мне буквально последине казалось бы знакомой до последней гайки станции. Лестница, ведущая словно бы в никуда в непроницаемый придонный мрак.
Вот и кран, здоровенное колесо торчащее на трехногой подставки из толстой трубы.
Спукаемся ещё ниже и пытаемся свободной правой рукой ухватить колесо. Простая операция, но я в этом пространстве словно шар, наполненный гелием, того и гляди могучая сила оторвет меня от лестницы, двумя паралельными линиями протянувшейся вдоль серой бетонной стены и швырнет вверх, к тянущему, словно огромным магнитом светлому пятну открытого люка.
Спускаемся ещё ниже, до самого дна и тянем колесо на себя. Не шелохнется, что и надо было ожидать. Попробуем обеими руками. Нет, стоит как приваренное, не зря мужики ломами пытались, что сделаю я, один, голыми руками? Руками? Нет, так дело не пойдет, надо не тянуть, а рвать, развивая большое усилие в малый промежуток времени. Упираемся ногами в трубу, обеими руками держим эту проклятую баранку и рвем. Уже лучше, железное колесо поворачивается на пол оборота, потом ещё. Теперь ухватится руками за перекладину, упереться ногами... но стук в ушах, на который я старался не обращать внимания становится громче, руки разжимаются, не подвластные больше моей воле, я на секунду теряю контроль и холоднющая, парализующая силы и волю вода выбрасывает меня вверх.
„Пей“, слышу я сквозь шум в ушах. „Не хочу спирта“- Выдавливаю я из себя.
„Или вы уже за водкой сгоняли?“ Слышу смех и сквозь пелену застилающую глаза,
вижу отца, склонившегося надо мной с большой, даже на вид тяжелой ложкой.
„Это бульон, да, кран был конусовый и ты успел перекрыть воду“
Уйдите шепчу я, пытаясь повернуть голову, не хочу вас видеть, уйдите...

Ответ для Knigge:
Читала, как фильм смотрела...Дышать забывала. Я, наверное, очень впечатлительная. Пишите дальше, ладно?

Ответ для Knigge:
А премию то хоть дали,за такой героический поступок?

Ответ для Knigge:

Knigge:
Не думаю, что кто то захочет читать это,

Отчего же?
Но...

Позвольте НЕИЗВЕСТНОМУ КРИТИКУ вломиться в открытую дверь…

НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК
Давно известно, что любой писатель должен обладать общей культурой и эрудированностью, то есть обязательно должен хорошо знать то, о чем пишет. Коль не знаешь — сегодня нужную информацию раздобыть совсем не сложно, в том же Интернете. Всё должно быть достоверно, недопустимо «развешивать клюкву» по ушам доверчивых читателей, рассчитывая на то, что они будут очарованы только твоими пацифистскими всхлипами: «Шма Исраэль, Адонай Элаэхну»…

ПО СУТИ: 1. Выставить себя перед читателями пламенным миролюбцем, беспощадным критиком этакой всемирной клики генералов-ястребов, протирающих штаны за демонстрацией друг другу ядерных «игрушек», – святое право автора.
2. Смущает периодически возникающий «телеграммный» стиль изложения – «пульсирующее» пренебрежение пунктуацией в прямой речи. По моему мнению, это признак неуважения читателя.
3. Подробно.

1. НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
«Буду, тихо говорю я и пытаюсь в очередной раз нырнуть под вагон. Куда? Не положено, слышу я голос часового. Чтоб ты провалился, желаю я про себя, но как не странно моё проклятие оказывает действие. Часовой проваливается, но не сквозь землю, а сквозь открытую дверь внезапно тонувшейся с места теплушки. Литерный набирает скорость, мимо меня проплывает вагон с открытой по случаю духоты дверью и белеющими в темноте вагона солдатскими лицами».
НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК
Итак, рассказ мы уже прочли и поняли, что во второй его половине речь идёт о Боевом железнодорожном ракетном комплексе Ракетных войск стратегического назначения (БЖРК РВСН). Ибо «…сотни спящих до поры времени ядерных зарядов» (на деле – 120) ни в каком более варианте по железным дорогам не перемещаются..

Теперь обратим внимание на некоторые несоответствия условию достоверности.

Как пишет автор, часовой исчезает в… теплушке. Караул сопровождения воинских грузов следует в людском вагоне, то есть в теплушке только при охране воинского ТРАНСПОРТА (вагона или группы вагонов с военным имуществом или боевой и другой техникой). Упоминаемый в рассказе литерный поезд (БЖРК), в соответствии с официальной специальной железнодорожной и армейской терминологией, носит название ЭШЕЛОН. В целях сохранения секретности передвижения БЖРК по сети железных дорог его вагоны исполнены в соответствии (за незначительными исключениями) с общепринятыми нормами вагоностроения – это те же рефрижераторные и пассажирские вагоны с той же МПС-ской раскраской, с теми же специальными трафаретными сведениями.
Караул сопровождения БЖРК следует в специальных пассажирских вагонах на плацкартных местах. Внутри этих вагонов предусмотрены купе для офицеров и прапорщиков. Есть в составе медпункт, столовая и помещения психологической разгрузки.

Теплушки в состав поезда БЖРК не включаются ни-ког-да!

2. НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
«Затем мимо меня проплывает и то что им было положено охранять. Огромные, четырехосные вагоны, не известной мне формы».
НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК
О «неизвестной» форме вагонов я уже рассказал выше. К тому же, железнодорожнику стыдно не различать вагоны (не говорю уже о нумерации – хотя бы по форме).
Учитывая то обстоятельство, что стартовый вес одной ракеты, находящейся в специальном вагоне, замаскированном под рефрижератор, огромен (он составляет 104,5 тонны), в отличие от обычных вагонов на вагонах БЖРК стоит не ЧЕТЫРЕ, а ВОСЕМЬ колесных пар.

3. НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
«Мне становится не по себе. Я конечно не вижу что скрывается за жестяной стенкой вагонов но тут большой фантазией обладать вовсе не нужно».
НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК
Ну, применение по отношению к кузову железнодорожного вагона (тем более, такого) слова ЖЕСТЯНОЙ – просто вопиющая небрежность.

4. НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР
СС 22, термоядерная система железнодорожного базирования.
НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК
Здесь автор всё смешал «в одном флаконе». Дело в том, что в соответствии с принятой классификацией сочетание букв SS – это индекс министерства обороны США. На вооружении БЖРК состояли ракеты РС-22 (индекс, принятый в международных договорах). Они-то и соответствовали НАТО-ской индексации SS. Но правильно – SS-24 «Skalpel».
А не SS-22.

И последнее:
НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР удручён, «…глядя на огромные вагоны, наполненые под завязку чьими то смертями».

В равной мере и я, НЕИЗВЕСТНЫЙ КРИТИК, переживаю за травмируемое восприятие каждого читателя, вынужденного питаться информацией, изложенной недобросовестно.

Обеим сторонам надо бы определиться:
НЕИЗВЕСТНОМУ АВТОРУ – намерен ли он в будущем проявлять уважение к читателям в бóльшей – должной – мере;
читателям – либо быть более требовательным к автору, либо, роняя скупую слезу умиления, покорно проглатывать некачественное литературное «варево».

Ответ для Darti:

Darti:
А премию то хоть дали,за такой героический поступок

Нет, спасибо, хоть особого шума по этому поводу не устроили.

Ответ для Казачок:
"...роняя скупую слезу умиления"
Что касается меня,читательницы, которая поддержала, то во-1х, слезы ни единой не пролила, но дышала не всегда. Насчёт "варева"...- это я лично автору в письме сказала.
Во-2х, будучи совершенно неподкованной ни в смысле знаний о БЖРК( спасибо, теперь хоть разговор могу поддержать среди таких же "в платочке", как я),ни в смысле опознавательных элементов ЖД составов, все эти строчки я благополучно проглотила, "не разжёвывая"...ну, как случайную косточку. Бывает. Правда, я подумала, что там везли запаенные гробы, это, знаете, тоже, от моей женской логики и полного невежества в этой области.
В-3х,... есть переданные переживания, которые логичны и точны. Это для меня было в плюсе.

Сейчас по ТВ показали сказочный мультик-агитку "Князь Владимир". Сделано красиво и профессионально, что говорить. Только почему-то(это в 4-х) грустно стало...

Ответ для Tayho:
Был такой форум "ПЛ"
В начале яон, Казачок, такое впечатление, что канцер метастазирует.

Ответ для Knigge:

Knigge:
Был такой форум "ПЛ"

Я одного не понимаю - почему вам важно где и что было? Неужели нельзя без этого. Можно.

Ответ для Knigge:
Во-первых, Ваше предположение,сделанное в мальчишеской запальчивости, глубоко ошибочно.
Во-вторых, настоящий мастер на справедливую критику не станет обижаться.Тем более, так поспешно, на грани истерики.
Я ни словом, ни намёком не дал повода посчитать, что Вам писать не следует. Вопрос в том, - как писать.
По-видимому, Вы сделали свой выбор.
И, к сожалению, не в пользу читателей.
Теперь очередь выбирать - за ними.

Ответ для Казачок:
Эк Вам обиды да истерики мерещатся, ну мальчишество это право слово.
Тем не менее благодарен Вам, за то, что вы нашли время для моих писаний, очевидно в перерыве между биологией и горными лыжами.

Ответ для Knigge:

Knigge:
В начале яон, Казачок, такое впечатление, что канцер метастазирует

Я тоже поняла, что это тот же человек, но не стала это обсуждать, чем бы дитя не тешилось...
Не обращайте внимания, мы читаем, нам интересно.

Ответ для Knigge:

Knigge:
Тем не менее благодарен Вам

Помилуйте, не стоит благодарности.

Ломящийся в открытую дверь, часть 3.
Тишина, шум шагов за тонкой стеной, на соседнем доме, одно за другим начинают светится окна, их уже три, но уже скоро вся торцевая стена будет полыхать желтым электрическим пламенем. Неужели уже шесть часов, пора вставать, если нет желания опаздать на планерку. Очень просто, сесть в кровати свесить одну ногу, другую, встать.
Опять подушка перед глазами, я лежу, нет полусижу на скомканном влажном одеяле. Ну ничего, осторожно, не кашляя, набрать воздуха в легкие, проталкивая его через сузившиеся, воспаленные бронхи, но воздух превращается в кислоту, становится шероховатым, словно рыбья чешуя, он застревает во рту.
Помогите, громче, помо... Потолок начинает медленно вращаться, потом быстрее, ватная стена окружает меня со всех сторон, не давая этому моему заветному „помогите“ пройти сквозь невидимый кокон окружающий моё пылающее тело и быть услышанным. Чернота, забытье, сон.
Тишина, шум шагов, неужели кто то додумался узнать, почему мастер не пришел на
работу. Нет шаги проходят мимо, сливаются с мерным шумом просыпающегося общежития.
Буду на этот раз умнее, осторожно, совсем поверхностно тяну живительный, пропахший подгоревшей кашей и вечно нисправной канализацией воздух. Ещё пару глотков и можно будет вытолкнуть ещё раз своё заветное „помоги“.
Хелп, хелп ми эврибади... Врывается в мою комнату бодрая, как нельзя лучше подходящая к обстановке песня Битлов. Сосед работающий в локомотивном депо завел свой древний, но чертовски громкий магнитофон. Его мне не перекричать. Осторожно нагнуться, взять тяжелый ботинок и попытаться из зо всех оставшихся сил запустить его в дверь. Тишина, я словно провинившийся буддист попавший по воле своей кармы в вечный круг реинкорнаций, но в отличие от него, мне не дано певращаться в слонов и леопардов, я с упорством идиота возвращаюсь на ту же панцирную койку, на смятое одеяло, в это же самое туманное утро.
Когда то в детстве мне казалось. чо умирать это очень просто. Стоит только закрыть глаза, до скрипа сжать зубы, что бы уже начавшая сердится бабушка не втолкнула в мой рот ещё одну ложку приторной, мерзко липнущей манной каши, затаить дыхание и подождать избавления от процедуры кормления. Умиральная каша говорила бабушка с гордостью, сыпля белую крупу в закипевшее молоко.
Глоток горячего молока и я бы смог протолкнуть через напрочь пересохшие дыхательные пути достаточно воздуха, что бы подойти к двери, нашарить ключ.
А не получится с ключем, просто упасть всей тяжестью тела на хлипкую дверную филенку, истерзанную бесчисленными взломами одурманенных алкоголем и любовью жителей затерянной на самой окраине города ж.д. общаги.
Я даже услышал сухой деревяный треск, увидел, как почти не видная в сумерках дерь с грохотом бьет о стену, выпуская меня из пасмурного, затерявшегося в бесконечности утра в яркий осенний день, к свету, к людям к жизни.
Глоток воздуха, но как же называется эта очень неприятная, но действенная техника,
Которая помогала мне, бывшему неплохому ныряльшику и пловцу спускаться, вооруженному ластами и маской до самого, поросшего темно зелеными водорослями морского дна. Ловить за массивные панцири шустрых крабов, отсиживающихся, настороженно шевеля клешнями, в стороне от шума миллионного курортного города.
Обходится без воздуха хотя бы несколько томительно прекрасных минут достаточных для того, что бы найти на махине сложенного из диких камней пирса, друзу самых жирных мидий, рубануть их тяжелым самодельным тесаком под самых корень и положить свою добычу в сплетенную из серой проволоки круглю сетку на длинном шнуре. Рвануться вверх, сдерживая из последних сил дыхание, стук сердца и красные тошнотные пятна,начинающие плавать перед глазами.
Тишина, забвение...

Ответ для Knigge

Тишина, забвение... А где же продолжение?

Ответ для Darti:
Начал работать над продолжением.
Оч. приятно знать, что мой рассказ интересен.

Ответ для Knigge:

"...Пилите, Шура, пилите! Они золотые."

("Золотой телёнок" Ильф и Петров.)

Ответ для торус:

торус:
"...Пилите, Шура, пилите!

Вы очевидно читаете вслух,
Для улучшения благозвучности Вашего голоса, могу порекомендовать сырые яйца, желательно куриные.